Пастернак. Кроме того, Розалия Исидоровна сама была незаурядной пианисткой.

Справа налево (стоят): Борис Леонидович Пастернак, Лев Григорьевич Левин (врач), Александр Леонидович Пастернак, Леонид Осипович Пастернак (академик живописи); (сидят): Ольга Бари, Павел Давыдович Эттингер (банковский служащий, искусствовед), Розалия Исидоровна Пастернак с младшими дочерями – Лидией и Жозефиной, Лидия Бари. Райки, 1907–1908 гг.

Из письма Юлия Дмитриевича Энгеля (ученика Сергея Ивановича Танеева) от 15 января 1904 года – о Розалии Исидоровне:

«Некогда еще девочкой 10–12 лет она успела составить себе известность многочисленными концертами (под именем Розы Кауфман); с тех пор она выступала очень редко. Об этом можно только пожалеть, ибо г-жа Пастернак – даровитейшая пианистка, поражающая притом не столько техникой (таких пианисток много), сколько непосредственностью и редкой чуткостью артистического темперамента (что встречается гораздо реже)».

Лидия Александровна Бари на всю жизнь сохранила подарок от М. К. Мамонтовой-Морозовой – колечко с маленьким бриллиантом. Родственники, завидев ее, стремительно спешащую по делам, озабоченно говорили ей: «Тетя Лида, что Вы так сверкаете своим бриллиантом, ведь оторвут с пальцем!» Лидия Александровна спокойно отвечала: «Да ну, все думают, что это подделка…»

Маргарита Кирилловна после смерти мужа была человеком состоятельным, материально помогала Александру Николаевичу Скрябину и художнику В. А. Серову, после смерти которого она организовала фонд помощи семье Серова.

Родители Пастернаков, оставив детей на бабушку Берту Самойловну, сочли возможным на месяц поехать за границу. До Англии они собирались в Берлин, затем в Голландию и Бельгию. Сыновьям Боре и Шуре было поручено писать подробно обо всем, что происходит дома. Письма, посланные из Райков вдогонку родителям 9, 10, 11 июля 1907 года.

«Вчерашний ваш отъезд мы справили «венецианским» гулянием с иллюминацией, песнями, под благонадежным надзором. В черной, змейкой колеблющейся маслянистой жидкости пруда металлически-яркое отражение фонариков. – Это было замечательно. Луна была первостатейная. Бари знают уйму шансонет на всех языках и такую же массу народных песен. Жаль, что я с Шурой не знаем. Если я вам пишу все это, то тем самым доказываю, что ни о чем другом писать не стоит, так как день во всех отношения прошел как с вами; приходили Аля и Лева Самойловы (дети-близнецы старшей дочери А. В. Бари Анны Александровны – прим. авт.) чай пить».

Борис Леонидович придерживался строгих правил в своих занятиях поэзией.

Из письма Шуры:

«даже с «всерайковского» праздника в день рождения Али и Левы Самойловых с маскарадом, угощением и фейерверком, Борис ушел в самый разгар, в пять часов дня».

Ольга Александровна Бари также сообщала, что видит детей Борю и Шуру ежедневно и что живут они благополучно и радостно. В открытках от 15 и 16 описаны поездки на лодке по Воре по направлению к Щелкову и вкусный чай в деревне, который они весело пили…

Письмо Бориса Пастернака родителям 22 июля в Брюгге:

«Дорогие! Только что вернулись с большой экскурсии на «Медвежьи озера», еже есть глаголемо – место возле Щелково. В экскурсии участвовало 12 человек и ехали на четырех экипажах. Озеро mittelmässig. Широкий вид, но несколько однообразный. Но веселье было такое, что позавидовать можно. Кушали (положим, лопали), пили, пели и катались на такой лодке, которой пользовался, вероятно, Стенька Разин. Длинная-предлинная – так что веемы прекрасно в ней расположились, несмотря на то, что лодка текла (протекала?) немилосердно. Были лучи и вода напоминала свинцовую бумагу от чая».

От этой поездки сохранились фотографии Шуриного исполнения – мостки, лодка, пикник, шалости. Письмо заканчивается словами:

«Детки, которые так же прелестны, как были при вас, и прелестный Шура целуют вас крепко, крепко, вместе со мной и бабушкой и Fraulein (т. е. Fräulein не целует).

Секстет. (Все шестеро – прим. авт.)

Поклон от Бари.

Летом 1908 года Розалия Исидоровна готовила концертную программу со скрипачом Александром Могилевским. По возвращении в Москву 27 сентября Леонид Осипович пишет Эттингеру письмо, в котором в отчаянно шутливом тоне сообщает:

«Galden Humor у меня от музыки: целый день на двух инструментах жарят мать и сын. Не женитесь на пианистке! Дети тоже будут играть!!!»

В действительности же он от всей души радовался этому оживлению и гордился женой и сыном. Концерт Р. И. Пастернак и А. Могилевского состоялся 3 ноября 1908 года в Малом зале Благородного собрания и прошел с большим успехом. Играли сонаты G-dur Бетховена c-moll Винклера (впервые) и A-dur Цезаря Франка… Соната Винклера была повторена на утреннем концерте 11 января 1909 года в Колонном зале.

30 октября 1911 года Розалия Исидоровна играла с Могилевским в Малом зале консерватории трио c-moll Мендельсона, а 7 ноября в Большом зале вместе с Д. С. Крейном и Д. З. Зиссерманом – траурное трио Чайковского. Это был вечер памяти Льва Толстого, приуроченный к годовщине его смерти…

По воспоминаниям А. (Шуры) Пастернака:

«У двери в зал стоял Сергей Кусевицкий во фраке – во втором отделении он должен был дирижировать девятую симфонию Бетховена. Он «стоял неподвижно, несколько склонив голову – его обычная поза, и слушал ансамбль; музыка, видно, его захватила, вдруг он вздрогнул и тыльной стороной руки провел по глазам, смахнув помешавшую ему слезу».

Прекрасно знали друг друга и представители старшего поколения. Леонид Осипович в своих воспоминаниях[47] так описывает одну из встреч с Саввой Ивановичем Мамонтовым:

«В начале 1890-х годов Московское общество любителей художеств с председателем архитектором К. Быковским во главе решило устроить Первый Всероссийский съезд художников с очень широкой программой, которая должна была закончиться грандиозной художественной и музыкально-театральной постановкой. В зале Благородного собрания была устроена театральная сцена. Для этой постановки композитором Аренским была написана опера «Рафаэль». К участию были приглашены лучшие артисты – Станиславский, Ленский и другие; художниками – В. Поленовым, К. Коровиным, В. Серовым, А. Васнецовым, С. Малютиным, Касаткиным и Л. Пастернаком – были написаны декорации к живым картинам различных сцен»

Декорацию сцены картины «Рафаэль» поручили писать Л. Пастернаку, когда он находился в отъезде, без его согласия. Когда Леонид Осипович вернулся из Петербурга и узнал об этом, он пришел в ужас, отказывался, так как никогда декорации не писал. Но никто из организаторов и слушать не хотел и обещали помочь. Декорации писались в одном из соседних помещений Исторического музея. Василий Дмитриевич Поленов зашел посмотреть работу по его просьбе, и искренно поздравил его с успехом. Л. Пастернак испытывал большую