и начинаю думать о том, чтобы встать, но мое тело словно весит тысячу фунтов. Я слышу шаги, а затем в поле моего зрения появляется лицо Гейба, который стоит надо мной и внимательно рассматривает лужу, которую я делаю на полу.

— Мне бы очень хотелось, чтобы ты снова не плакала из-за своих Связных, — пробормотал он, слегка застонав, когда опустился на пол рядом со мной.

Я сглатываю слезы, застрявшие в моем горле. — Нет. Я плачу о своих родителях. Я больше ничего не могу делать сегодня в плане тренировок. Я себя измотала.

Гейб кивает и неуверенно откидывает мои волосы с лица, прежде чем опуститься на спину рядом со мной. — Нам не нужно делать ничего другого до конца дня, если ты хочешь. Мы можем просто вернуться в твою комнату и… хандрить.

Я насмехаюсь над ним, моя голова откидывается на плечи, чтобы посмотреть на него. — Нет, мы идем на мемориал. Мы идем, и после сегодняшнего дня ни у кого не останется ни единого вопроса о том, единый мы фронт или нет. Не важно, что я сейчас чувствую, важно, чтобы здесь не появился какой-нибудь идиот и не испортил новый ландшафтный дизайн заново.

Гейб смотрит на меня секунду, его глаза смягчаются и становятся такими жидкими, что меня тянет к нему.

Он тихо прошептал мне: — Я горжусь тем, что являюсь твоим Связным. Даже когда ты ненавидишь нас, твой хребет, выносливость и честность не имеют себе равных.

Мне снова хочется плакать, но вместо этого я целую его – короткое прижатие наших губ друг к другу, которое заставляет мои узы играть, даже когда все заканчивается, не успев начаться.

***

Я выбираю одно из черных платьев, которые купила во время своего шоппинга, который, на данный момент, кажется, произошел много лет назад. Я надеялась надеть его со своими Связными на вечеринку или что-то веселое, но с черным пиджаком поверх и парой туфель, которые Сейдж одолжила мне несколько недель назад, я выгляжу солидно и собранно.

Я завиваю волосы и наношу немного макияжа – ровно столько, чтобы выглядеть так, будто прикладываю усилия, но не слишком много для такого мрачного мероприятия.

Гейб и Атлас одеты в черные брюки, рубашки на пуговицах и начищенные кожаные туфли. Оба выглядят как влажные мечты. У Гейба такие широкие плечи, что ткань, натянутая на них, напрягается при движении, а татуировки Атласа придают ему непочтительный вид.

Я очень счастливая Связная, когда они оба сопровождают меня в главное фойе.

Мы находим Нокса и Грифона уже там, оба одеты так же, как и остальные, только на Ноксе надет жилет, который должен был бы заставить его выглядеть чрезмерно одетым по сравнению с остальными, но вместо этого он только подчеркивает его подтянутую талию и выпуклые руки. Я отказываюсь пускать слюни по этому человеку, поэтому вместо этого сосредоточиваюсь на Грифоне.

Ничто не может сравниться с видом человека в официальной одежде с оружием наперевес. Его волосы еще влажные после душа и зачесаны назад, и его глаза горячо смотрят на мое тело, пока он рассматривает мой наряд, задерживаясь на моих голых ногах слишком долго, чтобы притвориться, что ему не нравится то, что он видит.

Затем Норт входит из одной из дверей в коридоре, через которую я никогда не проходила, и нарушает настроение своим хмурым, рычащим гневом. Я прижимаюсь к Атласу чуть ближе – небольшое движение, которое они все подхватывают благодаря тому, насколько все сейчас сосредоточены на мне.

Я открываю рот, чтобы попытаться отвлечь внимание от того, насколько самодоволен Атлас по этому поводу, но вмешивается Грифон и спасает положение, на что я начинаю полагаться.

— Мы возьмем одну машину, чтобы у нас был полный эскорт. Это ситуация высокого профиля, с высокими ставками, поэтому я веду машину, а Гейб будет на стреме. Мы берем бронированный БМВ, так что пули нам не страшны, только дары. Оли должна быть с нами двумя всегда, без исключений.

Я киваю и без вопросов следую за ним в гараж. Я уже приняла решение о том, как пройдет сегодняшний день, во всяком случае, то, что я могу контролировать. Все, что я делала последние пять лет, было направлено на то, чтобы эти люди были живы и находились в безопасности. Сегодня я могу играть роль покорной и спокойной Связной, если это поможет сохранить их безопасность.

Когда-нибудь, я уверена, они все это оценят.

Только не сегодня.

Грифон и Гейб забираются на переднее сиденье, и когда Норт открывает заднюю дверь, я вижу, что это еще один из его модифицированных автомобилей с двумя рядами сидений друг напротив друга. Он протягивает руку, чтобы помочь мне сесть, и я беру ее, забираюсь внутрь и устраиваюсь так, чтобы не демонстрировать им свое нижнее белье.

Норт проскальзывает за мной, садится рядом, и я вижу, как Атлас хмурится на него. — Я должен сидеть с ней, мой дар – лучшая защита, которая у нее есть.

Нокс насмехается над ним, садясь лицом к брату. Он даже не взглянул в мою сторону. — Это пуленепробиваемая машина, ты здесь бесполезен по сравнению с остальными.

Атлас кривит губы, и я прижимаю свою ногу к его ноге, улыбаясь ему, как будто все это совершенно нормально и нисколько меня не беспокоит.

Поездка на машине до кладбища проходит в тишине.

Я стараюсь не смотреть ни на одного из Дрейвенов, но мой взгляд постоянно возвращается к ним. Руки Нокса сжаты в кулаки, а вокруг его запястья – маленькая черная полоска дыма, которая видна только когда он двигается. Странно, что он использует свой дар именно сейчас, в тесном пространстве машины, но его глаза остры, когда он смотрит в окно.

Норт едва держит себя в руках.

Каждый дюйм его тела напряжен, все мышцы слегка дрожат от усилий, которые он прилагает, чтобы не взорваться на всех нас прямо сейчас. Атлас следит за ним, как ястреб, готовый схватить меня в тот момент, когда Норт выйдет из себя, но я доверяю ему больше, чем он.

Горе – непредсказуемое сучье чувство, и оно сильно его подстегивает.

Когда Грифон въезжает на парковку, заполненную роскошными автомобилями, нас обходят с флангов две машины ТакTим. Мы ждем, пока они опустеют, прежде чем выйти из БМВ. Странно, что они так пристально наблюдают за нами, как будто мы знаменитости, члены королевской семьи или что-то в этом роде, у меня от этого зуд