* * *

– Стопы должны стоять на одной линии. – Хару схватил Кирши за колено, переставляя его ногу в нужную позицию. – А лезвие катаны должно всегда быть обращено к противнику, вот так. Не прислоняй руку к бедру. Катана всегда на весу.

Над рекой кружили стрекозы, у леса паслись кони. На костре румянилась пойманная рыбина. Хару пытался научить Кирши управляться с катаной.

Катана была гораздо легче двуручного меча, к которому привык Кирши, но при этом и намного более хрупкой, поэтому требовала особой точности в движениях.

– Если катана столкнётся с другим мечом, то может сколоться, – объяснял Хару, продолжая поправлять стойку Кирши. – Поэтому столкновений лучше не допускать и бить сразу наверняка.

– Лучше сразу убить, чтобы меч не поранился? – Кирши рассмеялся. – А если я не хочу убивать? Если мне надо защищаться?

– Если не собираешься никого убивать, то не вытаскивай меч из ножен. – Хару говорил серьёзно, тоном мудрого учителя. – Если катана покинула ножны, должна пролиться кровь. Поэтому не обнажай меч, если не готов уплатить такую цену. Меч, как и твоя сила Тёмного, может созидать, а может разрушать, и только тебе решать, как его использовать.

– То есть той ночью, когда мы встретились, ты собирался меня убить? – Кирши ещё не забыл, как Хару бросился на него в лесу, приняв за разбойника.

Хару засмущался и вместо ответа схватил Кирши за подбородок и отвернул от себя. Кирши почувствовал его губы на мочке уха.

– Смотри прямо, на противника, – шепнул Хару. – Не отвлекайся.

«Противником» был старый, давно развалившийся пень.

– Первый удар – «мэн». Подними меч над головой и опусти вниз. Да, вот так. Не напрягай руки, дай мечу свободно падать. Работай спиной, вот этими мышцами.

Ладонь Хару скользнула по спине, делясь теплом сквозь тонкую рубаху. У Кирши вспыхнули уши.

– Ты меня отвлекаешь, – проворчал он, но всё же повторил удар так, как просил Хару.

– У тебя отлично получается. – Рука Хару скользнула ниже и остановилась на талии. – Держи корпус ровно. Следующий удар – «кеса-гири». Будем разрубать противника наискось, от плеча к бедру.

Хару ужасно обращался с мечом, но оказался на удивление хорошим учителем, а может быть, просто Кирши неплохо схватывал. Катана лежала в руках как влитая, и орудовать ею оказалось гораздо проще и легче, чем привычным мечом. Движения получались быстрыми и чёткими, будто не Кирши управлял катаной, а она сама рвалась вперёд, готовая пронзить цель и двинуться дальше – к следующей.

Хару подкинул дров в костёр догадок Кирши.

– Удивительно, – воскликнул он спустя час наблюдений за танцем Кирши. – У нас говорят, что меч сам выбирает себе хозяина, но я впервые вижу это своими глазами. Отец переживал, что ему придётся оставить Инадзума мне, но, кажется, я нашёл себе прекрасную замену.

– Инадзума? – Кирши остановился, рубаха вымокла от пота и прилипла к телу.

– У древних мечей обычно есть имена. Этот принадлежит моей семье уже сто лет. Инадзума значит «молния», но ты можешь назвать его как хочешь. Как чувствуешь. Название меняет меч, даёт ему частицу того, что кроется в имени.

Кирши покачал головой и вернул меч в ножны. На мгновение ему показалось, что тот разочарованно зазвенел. Кирши протянул его Хару.

– Спасибо, конечно, но мне привычнее со старым. А этот меч твой по праву, не отказывайся от него так легко.

Хару принял меч без возражений.

– Ничего, – сказал он. – Если меч и правда выбрал тебя своим хозяином, то найдёт способ стать твоим. Мне его будет уже не удержать.

Хару звонко рассмеялся и клюнул Кирши в щёку.

– Из тебя бы вышел прекрасный самурай, Кирши. Особенно с твоим вечно недовольным лицом.

– Ну, уж какое есть, – буркнул Кирши, назло Хару вытирая щёку плечом.

– Хотя в последнее время ты стал чаще улыбаться. – Хару приблизился к Кирши вплотную и обвил его шею руками. Их губы почти соприкасались. Почти. – Мне это нравится. Хочу чаще видеть твою улыбку. – Хару понизил голос и лукаво сощурился. – Знаешь, когда ты мне улыбаешься, я чувствую себя особенным. Как будто я вижу то, что больше никому не увидеть.

– Ты особенный, – серьёзно сказал Кирши и потянулся к губам Хару, но тот ловко увернулся.

– Когда я увижу Янтарное море, – он прильнул лбом ко лбу Кирши, – хочу, чтобы ты поехал в Хиношима вместе со мной. Я очень хочу показать тебе свой мир. Ты поедешь?

Сердце Кирши радостно забилось.

– Куда бы ты ни направился, я отправлюсь следом.

Ярослава изменила кабинет Миры до неузнаваемости, оплетя его иллюзиями, словно паутиной. На стенах выросли гобелены с вышитыми оленями и павлинами, на бело-золотом мраморном полу расстелился красный ковёр. Под потолком раскинулась огромная люстра с сотней свечей, а сам потолок превратился в яркое голубое небо с белыми пушистыми облаками. Атли, влетев в её кабинет без стука, даже на мгновение опешил и застыл на пороге, пытаясь разглядеть за всем этим убранством новую хозяйку.

Ярослава, облачённая в красный кафтан, сидела за небольшим круглым столиком у окна и читала книгу.

– Тебя не учили стучать? – спросила она, не отрываясь от чтения.

Атли широким шагом пересёк комнату и швырнул на стол медальон Чернобога.

– А ты не хочешь нам ничего рассказать? – Он обернулся на Леля, который остался стоять у двери, обеспокоенно наблюдая за происходящим.

Ярослава не изменила позы, только бросила короткий взгляд на медальон и вернулась к книжным страницам.

– Не понимаю, что ты хочешь от меня услышать?

– Мы знаем, что Жнеца уже какое-то время не было в подземельях. А это значит, что в день, когда он напал на людей, выпустили его не из гарнизона.

Ярослава наконец соизволила поднять глаза на Атли.

– И? – спокойно сказала она. – Всё ещё не понимаю, чего ты от меня хочешь.

– Ты знала про Аспида, ты отвела нас в темницы, и ты нашла медальон. – Атли наклонился и опёрся руками о стол, нависнув над Ярославой тенью.

Чародейка не дрогнула.

– Ты пытаешься меня в чём-то обвинить, Атли? – Она медленно закрыла книгу. – Я помогла вам, и это твоя благодарность?

– Мы тебя ни в чём не обвиняем, – примирительно сказал Лель, подходя ближе. – Просто странно, что, если Жнец покинул темницу и после этого её прибрали – а мы это знаем наверняка, – почему там была чешуя…

– А мне откуда знать? – перебила Ярослава, откинулась на спинку кресла и запрокинула голову, с вызовом глядя на Леля.

– Дослушай, пожалуйста. – Лель мягко улыбнулся, так, словно Ярослава была его нежным другом. – Это действительно оказалась чешуя Жнеца. Только вот я выяснил, что чешуя была снята, когда Жнец был мёртв.