– А ещё мы нашли медальон. Очень удачно, не думаешь? – Атли стоял на краю провала в полу и вглядывался в темноту. – Надо спуститься.

– Что? Зачем?

– Посмотрим, куда он ведёт. – Атли спрыгнул вниз, не дожидаясь ответа.

Грязь противно чавкнула под ногами, когда Атли приземлился на дно тоннеля. За спиной оказался тупик, впереди тоннель терялся в темноте. Лель прыгнул, охнул, потерял равновесие и чуть не плюхнулся в грязь, но Атли вовремя его подхватил. Целитель свободной рукой вцепился в его плечо.

– Над приземлением надо ещё поработать, – пробормотал Журавль, неловко улыбаясь и стараясь не выронить факел, который угрожающе накренился к земле.

Лель оказался так близко, что Атли почувствовал, что от его кожи пахло ландышами. Приятный весенний аромат спокойствия и неги. На мгновение Атли даже забыл, что находится в сыром грязном подземелье, уносимый в воспоминания о тепле и солнце. А потом Лель высвободился из его рук.

– Идём? – спросил он, глядя куда-то в сторону.

Атли смутился, кашлянул в кулак и отступил на шаг, пропуская Леля с факелом вперёд.

– Идём.

Проход оказался достаточно большим, чтобы в него мог протиснуться Аспид. А ещё он был практически идеально круглым – явно работа чар. По его стенкам росли редкие красные кристаллы – багрец, – их чародеи часто использовали, чтобы собирать магию. Багрец впитывал её как мочало. Одна проблема: рос багрец крайне медленно и в основном в труднодоступных местах, лишённых света, вроде подземных пещер. И чем дальше они продвигались вглубь, тем больше светилось багреца вокруг. Но не более чем через сотню шагов проход резко сузился и превратился в заваленный камнями и землёй тупик, поросший багрецом.

– Как странно. – Лель поднёс факел ближе, разглядывая кристаллы. Они были небольшие, размером с детскую ладонь. – Чтобы вырасти до таких размеров, багрецу потребовалось бы лет тридцать, не меньше. А то и все сорок.

– Может быть, чары, которыми рыли землю, ускорили…

– Ускорить рост багреца невозможно, – покачал головой Лель. – Ничем.

Атли потрогал кристалл пальцем. Холодный.

– Но тогда это значит…

– Что проход завалили много лет назад. – Глаза Леля были широко распахнуты. – Никто не похищал Жнеца. По крайней мере, сейчас. И мы снова оказались там, откуда начали.

Атли поморщился и шумно выдохнул. Мозаика начала складываться, и то, что получалось, ему очень, очень не нравилось.

– Я знаю, кто нам нужен.

У Василисы дрожали руки. Он убил его. Финист убил гусляра, чтобы она не ушла. Убил, хотя мог просто приказать Василисе остаться. Василиса потёрла глаза и плотнее вжалась в угол. Она весь день просидела за дальним столом в таверне, потому что не хотела возвращаться в комнату, в которой всё ещё лежали окровавленные гусли. Сегодня в таверне не было музыки, стоял только весёлый гомон выпивох.

– Хорошо, что ты здесь. Есть работёнка. – Гулла упала на стул напротив и отбросила с головы капюшон. Присмотревшись к Василисе, она нахмурилась. – Ты чего?

Чародейка хотела соврать, притвориться, что всё в порядке, взять себя в руки.

– Я так не могу, Гулла, – вырвалось у неё. – Он обещал отпустить меня, когда я откуплюсь. Я добыла денег. Очень много, гораздо больше, чем он на меня потратил. И эти его чувства, они сводят меня с ума.

Василиса повесила голову, запустила пальцы в волосы и застонала, жалея, что открыла рот. Уж точно не перед Гуллой стоило распинаться. Дёрнул же бес за язык. Только вот больше у Василисы здесь никого не было.

– Пойдём со мной. – Гулла поднялась из-за стола и, не дожидаясь ответа, направилась к выходу.

Василиса догнала её у конюшен. Наёмница уже выводила на улицу своего огромного коня, который едва помещался в денник.

– Бери лошадь, – скомандовала она.

– Куда мы?

– Я не могу тебе помочь, но знаю, кто может. – Гулла вспрыгнула в седло и набросила капюшон.

– Но… почему ты вообще мне помогаешь?

– Тебе какая разница. Бери помощь, пока дают. Шевелись. – Она ударила коня пятками, и Василисе ничего не оставалось, как броситься за своей лошадью.

Ехали молча. Сначала миновали лес, а после направились в горы. Если Василиса правильно помнила карту Материка, то за этой зубастой грядой уже начинались Мёртвые Земли. Место, где лето длится несколько недель, где непроглядная тундра сменяется снежной пустыней. Место, откуда пришёл Кирши.

Лошади ступили на горную тропу и побрели вверх, сгибая шеи под порывами ветра. Колкий снег впивался в щёки, забирался под капюшон и под плащ. Ясная погода быстро сменилась туманной метелью, и чем выше они поднимались, тем плотнее их окутывал снег.

Василиса старалась не терять из виду хвост коня Гуллы, который то появлялся, то исчезал в густой белой пелене.

Спустя час пути по извилистой горной тропе метель закончилась так же внезапно, как и началась. Василиса оказалась на плоской вершине самой маленькой в гряде горы. Она вплотную прилегала боком к своей сестре, вершина которой терялась в тумане. У стены, прячась от ветра за огромным камнем, примостилась рогатая хижина. Крутая крыша подметала соломой землю, в маленьком окошке дрожал рыжий свет, а из трубы валил, сливаясь с туманом, серый дым.

Подойдя ближе, Василиса заметила, что на вершине крыши вовсе не рога – это две доски с вырезанными на концах волчьими мордами. Доски шли по крыльям крыши, подпирая землю, а наверху скрещивались, заставляя волков глядеть в разные стороны. Сами доски были сплошь испещрены рунами.

Гулла спешилась и кивком пригласила Василису следовать за ней.

– Кто здесь живёт? – спросила чародейка, догоняя Гуллу у двери, но вместо ответа та постучала.

Дверь открылась мгновенно. На пороге стояла сгорбленная женщина в чёрных мехах. Тёмные волосы, заплетённые в десяток кос, были украшены вороньими перьями и красными бусинами. Вокруг глаз, на переносице и скулах – чёрная краска, отчего голубые глаза женщины казались пугающе огромными.

Она издала странный хриплый звук и замахала руками, описывая угловатые фигуры в воздухе. Она двигалась рывками, замирала и крутила головой, будто настороженная птица. Рот её открывался на каждое движение рук, но из него не вырывалось ни звука.

Гулла ответила ей быстро и тихо, так что Василиса не успела разобрать ни слова. Женщина бросила на Василису быстрый взгляд и отступила, пропуская гостей внутрь.

– Это Ма, – сказала Гулла. – Она шаманка. Она знает много про чары.

Ма щёлкнула языком, скривилась, дважды ударила двумя пальцами по ладони и очертила указательным пальцем контур лица. Гулла рассмеялась:

– Говорит, что чары сделали её такой красоткой.