В XVII веке стандартный ответ звучал так: всех их создал Бог. Они появились на земле как воплощение замысла, ведомого одному Богу. Возможно, он задумал их как опытные образцы, прежде чем перейти к созданию существ из плоти и крови, а может быть, для того, чтобы еще раз напомнить человечеству о своем всемогуществе. Тогда почему они так странно располагались? Почему их в избытке находили в Оксфордшире и Дорсете, однако они практически не встречались в Дартмуре и холмистой местности Уэльса? Почему эти божественные письмена в камне предназначались только для жителей Дорсета и были недоступны жителям Северного Уэльса?[365]

Рис. 28. Рисунки Роберта Гука. Фигурные камни, которые раньше называли «каменными змеями», а сегодня известны нам как останки аммонитов

Некоторые ученые придерживались более радикальных взглядов на эту проблему. Роберт Гук в книге «Микрография», изданной в 1665 году, описывая микроструктуру не только живых существ, но и окаменелостей, с удивлением отмечал явное сходство между ними, которое видно и невооруженным глазом, и под микроскопом. Он высказал предположение, что окаменелости таковыми и являются, то есть представляют собой окаменелые остатки животных и растений. Эта идея была встречена с изрядной долей скепсиса, однако постепенно получила распространение, главным образом потому, что на многих образцах окаменелостей имелись заметные следы повреждений, и это несовершенство ставило под сомнение предположение о том, что они были созданы по замыслу Бога, желавшего произвести впечатление на человечество.

Еще одна проблема, ставившая под сомнение взгляды последователей креационизма, заключалась в том, что найденные окаменелости нередко представляли собой останки неизвестных науке животных. В 1811 году Мэри Эннинг[366], палеонтолог и коллекционер из Англии, обнаружила в скалах Дорсета окаменелый скелет длиной семнадцать футов (5,2 м) неизвестного науке морского существа. Неужели каменные ихтиозавры тоже были частью божественного замысла? Похожие находки были сделаны по ту сторону Ла-Манша французским ученым-зоологом Жоржем Кювье (1769–1832), который обнаружил окаменелые скелеты неизвестных животных, обитавших на суше: мастодонтов, мамонтов, гигантских ленивцев и птеродактилей. Кювье был уверен, что это останки вымерших животных. В начале XIX века большинство натуралистов уже не сомневались в правоте Роберта Гука. Мнение Гука о том, что окаменелости представляют собой остатки вымерших растений и животных, разделяет друг Дарвина, выдающийся английский геолог Чарлз Лайель. Подтверждением этому служит его фундаментальный труд по геологии «Основные начала геологии, или Новейшие изменения Земли и ее обитателей», опубликованный в 1830 году.

Гипотеза о вымирании видов ставила под сомнение библейскую трактовку Сотворения мира, в рамках которой человек признавался венцом творения. Зачем Богу было угодно создавать животных, чтобы они подчинялись власти человека, если потом он обрекал их на вымирание? Некоторые последователи креационизма полагали, что живые прототипы окаменелостей по-прежнему существуют в далеких неведомых землях. Если и можно было поверить в то, что где-то в глубинах морей обитают существа, похожие на ихтиозавра, то вряд ли кто-то мог не заметить пролетающего в небе птеродактиля. Альфред Уоллес, еще в молодости прочитав трактат о классификации животных и окаменелостей с позиций креационизма, воскликнул: «К каким нелепым теориям могут привести ученых попытки примирить науку с Писанием»[367].

Много споров вызывало и другое догматическое положение теории креационизма – о неизменности видов. Жорж-Луи Леклерк, граф де Бюффон (1707–1788), французский натуралист и естествоиспытатель, обнаружив наличие рудиментарных органов у некоторых животных, например остаточные признаки пальцев у свиней, задумался над тем, зачем Создателю наделять животных ненужными органами. Бюффон предположил, что, вероятнее всего, животные с рудиментарными конечностями произошли от каких-то ныне вымерших родственных видов, у которых эти конечности полноценно функционировали.

Жан-Батист Ламарк (1744–1829), работавший под началом Бюффона в Королевском ботаническом саду в Париже, в книге «Философия зоологии», вышедшей в 1809 году, за 50 лет до того, как Дарвин получил письмо от Уоллеса, утверждал, что развитие биологических видов происходит благодаря наследованию приобретенных признаков. В подтверждение этой идеи Ламарк приводит пример с жирафом. Он объясняет, как случайно появившийся признак – удлинение шеи у антилопы, которая вытягивала ее, чтобы дотянуться до верхних веток, – передавался по цепочке следующим поколениям, что в конечном итоге привело к появлению нового вида – жирафа.

Большинство ученых скептически отнеслись к этой идее, считая, что приобретенные признаки не наследуются. В качестве контраргумента они чаще всего приводили в пример мышечную асимметрию рук у кузнецов, которая не передавалась по наследству их детям, если только те не занимались кузнечным делом. Однако к началу XIX века никто из ученых так и не придумал более правдоподобного объяснения происхождения видов. Когда в 1836 году английский философ и астроном Джон Гершель (1792–1871) осведомился, что Чарлз Лайель думает по поводу этой загадки природы – появления нового вида на смену исчезнувшего, – тот ответил, что Бог создавал живые существа таким образом, чтобы они были идеально приспособлены к своей среде обитания, но этот процесс создания продолжается непрерывно на протяжении целых геологических периодов. Таким образом, Лайель предложил своего рода вариант творения на основе принципа градуализма.

Жаркие дискуссии о происхождения видов наконец достигли и провинциального Лестера, где в то время жил Альфред Уоллес. В 1840 году они вместе с Генри Бейтсом оставляют на время работу по систематизации бабочек и жуков и подолгу обсуждают находки и идеи Бюффона, Ламарка, Гумбольдта, Дарвина и Лайеля. Постепенно они укрепляются в своем намерении вместе найти ответ на вопрос о происхождении видов.

АМАЗОНСКАЯ АВАНТЮРА

В 1845 году Альфред получает известие о смерти старшего брата Уильяма от пневмонии, и ему приходится на время забыть об этой идее. Поскольку к тому времени в живых нет уже пятерых братьев, Альфред вынужден взять на себя роль главы и кормильца семьи. Он оставляет должность школьного учителя и возвращается к более высокооплачиваемой работе землемера.

В течение нескольких лет он занят поиском земельных участков, пригодных для строительства железных дорог, и проводит много времени с инженерами и рабочими-железнодорожниками. Однако при этом он не оставляет планов стать натуралистом и ведет активную переписку с Генри Бейтсом, обсуждая с ним новые открытия в естествознании. К 1847 году ему удается скопить 100 фунтов – для него это целое состояние. По случайному стечению обстоятельств в том же году Чарлз Дарвин тоже становится обладателем целого состояния – своей доли наследства 40 000 фунтов. Осенью 1847 года в письме к Генри Альфред излагает свой план. Он предлагает отправиться в кругосветное плавание по следам экспедиций Гумбольдта или Дарвина, зарабатывая на жизнь продажей экспонатов для коллекций насекомых. Альфред открыто обозначает свой профессиональный интерес: «Собрать представителей одного семейства растений или животных, чтобы тщательно изучить и в дальнейшем разработать теорию о происхождении видов»[368].

Двое друзей встречаются в Лондоне и начинают приготовления к экспедиции. Не имея ни достаточных средств, чтобы,