денег какого-нибудь работяги и закупило орешков в шоколаде.

Он подтянул меня к себе, пока я не оказалась между его ног.

– Мы сели десять минут назад.

– Серьезно? – Я нахмурилась. – Как я это пропустила?

В его глазах заиграло что-то сексуальное.

– Ты была слишком занята тем, что поминала Господа.

Мне хотелось, чтобы этого не произошло, но я не смогла удержаться.

Я вспыхнула.

А когда он провел пальцем по моей щеке, тепло пробралось в мое сердце и растопило его.

– Скажи, что ненавидишь меня, малышка.

Он сказал это так проникновенно и чувственно, что его слова замедлили кровь в моих венах. Сразу вспомнился вес его тела на моем. Его руки, прижимающие меня к кровати.

Я попыталась сказать это. Правда попыталась. Но как бы это ни было странно, я физически не смогла заставить губы сложить эти слова. Так что вместо этого, в растрепанных чувствах, отстранилась от него.

– Это просто смешно.

– Ты не ненавидишь меня, – сказал он тихо и словно бы смирившись с чем-то. – Но, когда это закончится, можешь начать.

– Это?

– Мы.

Чувство дежавю взобралось по моему позвоночнику вместе с чем-то теплым и наэлектризованным.

Он наблюдал за мной с пугающей уверенностью в глазах, в то время как мое сердце спотыкалось в попытке угнаться за всеми эмоциями, бушующими внутри. Последняя из них, выползшая из самых темных уголков сознания и самая знакомая, победила. Паника. Восемь лет своей жизни я провела в нежеланных браках. Сама мысль о новых отношениях становилась кулаком, сжимающим мои легкие. Я изо всех сил попыталась скрыть это, но знала, что он все прочел по моим глазам.

Он заиграл желваками, и его глаза потемнели, словно задернули шторы.

– Я про секс, Джианна.

Оу.

– В смысле, секс без обязательств?

Он кивнул, отводя от меня взгляд.

– Временно. Пока я не вернусь в Сиэтл.

Оу.

Хватка на моих легких разжалась, но боль от его слов осталась.

Но почему-то блеск в его глазах перед тем, как он отвернулся, выглядел… неубедительно. Инстинкт подсказывал, что он лжет, но я не могла понять, в чем именно. Я знала, что привлекала его, знала, что он меня хотел в сексуальном плане – может, ему даже нравилось со мной препираться, – но мне было тяжело поверить, что я могла интересовать его всерьез. Я была хаосом. Он был настолько сдержанным и аккуратным, насколько люди вообще могут быть.

– А ты разве не с Александрой? – Я понимала, что звучу как разрушительница отношений, учитывая, как только что умоляла его кончить в меня, черт подери, но на самом деле у меня были проблемы посерьезнее.

– Нет.

– Ты с ней спишь?

– Я никогда с ней не спал.

Меня напугало то цунами облегчения, которое на меня нахлынуло.

Он хотел переспать со мной четыре раза? Я не знала, чувствовать мне себя особенной или ужаснуться. Склонялась к сочетанию обоих вариантов.

Я задумчиво прикусила губу.

Разве я только что не убеждала себя, что нам нужно перестать спать? Почему я вообще над этим размышляла? Мои мысли роились в смятении, но тело уже все решило. Оно все еще дрожало в удовлетворении от двух сокрушительных оргазмов, до которых он меня довел.

– Тебе будет хорошо со мной, malyshka.

Из моего горла вырвался мучительный стон, но я не могла избавиться от покалывающего ощущения тепла в затылке. И почему это все было похоже на ловушку?

– Не знаю…

– А в чем проблема? – Его глаза вызывающе блеснули. – Если только ты не боишься в меня влюбиться.

Уф.

Теперь он загнал меня в угол.

Теперь мне нужно было либо признаться, что я боюсь в него влюбиться, либо позволить ему трахать себя все то время, что он будет в Нью-Йорке.

Какой же безжалостный мудак.

Хотя, может быть, именно это мне и было нужно. Я не хотела отказываться от секса, но и искать другого мужчину на замену Кристиану мне не хотелось. Я мысленно фыркнула – как будто я бы такого нашла. Я могла воспользоваться им так же, как он пользовался мной, верно?

Я поигралась с краем его рубашки.

– У меня есть несколько условий.

– Разумеется.

Расхаживая перед ним из стороны в сторону, я начала их перечислять.

– Я не рабыня. Я не буду падать перед тобой на колени по щелчку пальцев, как ты того ожидаешь от других женщин.

Его это позабавило.

– Будет сложно избавиться от этой привычки, но я постараюсь.

– Я знаю, какой остроумной и очаровательной ты меня считаешь и как любишь проводить со мной время, но я занятая женщина. Тебе придется уважать мое время.

– Ты читаешь дешевые романы у бассейна и проводишь остальное время в бутиках.

Я проигнорировала его и продиктовала следующее условие с такой серьезностью, что он даже улыбнулся.

– Будешь целовать меня тогда, когда я захочу.

– Легко.

– Презервативы, Кристиан. Научись их уже надевать.

– Ладно.

Я прищурилась, потому что как-то больно легко он на все соглашался.

– Что-то еще?

– Не знаю, что у тебя по кинкам, но у меня есть некоторые железные табу. – Очевидно, я была той еще извращенкой, потому что, считая по пальцам, вспомнила совсем немного. – Связывание с кляпом… Щекотка – это прям совсем, совсем нельзя. И, желательно, никакого анала.

Он молча стоял, ожидая, пока я посмотрю ему в глаза.

– И все?

– Кажется, да, – нерешительно ответила я, не доверяя его взгляду.

– Согласен с первыми двумя, не согласен с третьим. – Он схватил меня за рубашку и притянул к себе, чтобы прошептать на ухо: – Я сделаю так, чтобы никакой другой мужчина не был первым ни на одной части твоего тела, malyshka, и ты скажешь мне «спасибо», когда я закончу.

Я заключала сделку с дьяволом.

И не могла найти в себе желания спастись.

* * *

На следующее утро после возвращения из Чикаго я боролась со своим дверным замком по пути на йогу. Так совпало, что именно в этот момент Кристиан выходил из своей квартиры напротив. Наши взгляды пересеклись. Время замедлилось, скользя по моей коже теплой волной, оставив меня разгоряченной, возбужденной и со сбившимся дыханием. Обычно в такие моменты я придумывала что-нибудь остроумное, но на этот раз чувствовала себя… смущенной?

Прошлым вечером он оттрахал меня, прижав к моей же двери, после того, как довез до дома. Это было очень горячо, быстро и грубо. А потом он меня поцеловал. Он целовал меня так долго, что мозг превратился в пюре, ноги в желе, а сердце в пепел. А потом оставил меня запыхавшейся и думающей о нем абсолютно неприличное количество