мехами, и об этом времени говорит Ибн-Росте, сообщающий, что главное богатство камских болгар, соседей Руси, с которыми русские постоянно общались и торговали, «составляют куницы. Нет у них золотых и серебряных денег. Их диргемы — куницы», и пишет Насир-Эд-Дин Ахмед Тусский, указывающий, что «на Руси ходячая монета — белка, не деньги. Это кожи без волос с передними и задними лапками и с ногтями»[305]. Кстати следует отметить, что изучение стоимости денег «кунной» системы приводит к интересным выводам. Ибн-Росте сообщает, что «одна куница равняется 2,5 диргем». Но столько она стоила в Болгарии, Хазарии или на Каспии. Мех же куницы на Руси стоил 1 диргему, а белка — ¼ диргемы. Это свидетельствует о больших прибылях купцов-русов, торговавших мехами с Востоком, даже если считать, что они покупали меха у славянских охотников.

Мы остановились лишь на древнейшей торговле Руси, и целый ряд вопросов, связанных с ней, но относящихся к более позднему периоду, новые торговые пути и формы обмена будут служить объектом рассмотрения далее.

В эту древнейшую эпоху сами продукты торговли добывались и в результате внеэкономической эксплуатации зависимого населения путем даней, когда основной ее формой была дань, собираемая с покоренного населения, уплачиваемая наиболее ценным предметом экспорта — мехами, и в результате захвата самого населения в рабство для последующей продажи на рынках Востока и Византии. Рост внешней торговли наряду с выделением ремесла вызывал развитие внутренней торговли между сельским населением и городами, причем, конечно, нельзя сказать, что торговля проникала во все уголки Руси, что она стала необходимой для всей массы общинников, для всего сельского люда. Деревня участвовала во внешней торговле главным образом пассивно, отдавая княжим дружинникам, воинам-купцам, основную массу своих ценностей. Часто и сам сельский житель, захваченный в плен, становился товаром. Накопление ценностей, поступающих в результате сбора дани, поборов и т. д., в руках князя и его дружинников, превращение дани в товар, наличие наряду с голым принуждением свободного обмена торговли усиливали имущественную дифференциацию, способствуя ускорению процесса распада общины и развитию классовых отношений вширь и вглубь.

Торговля, захватывая в орбиту своего влияния все большее и большее количество областей с общинными поселениями, разлагает общину, способствуя еще большему укреплению экономически могущественных семей и обнищанию маломощных. Создаются условия для возникновения феодала внутри самой общины, и он не замедляет появиться.

Этот процесс ускоряется и оформляется под влиянием вовлечения данных районов в орбиту феодальных отношений, сложившихся в передовых районах и городах Восточной Европы. Растет социальная дифференциация, подготавливающая распад первобытно-общинных отношений и выделение господствующей феодальной группировки. Сохранившаяся община становится уже социальной организацией угнетенного класса, объектом эксплуатации выделившейся феодальной верхушки.

Рост ремесла, а вместе с ним и торговли вызывает появление городов. Мы уже имели возможность указать на эволюцию больших городищ. Эти последние, представлявшие собой поселения нескольких семейных общин, обрастают открытым селищем. Подобного рода явление было прослежено нами на материалах Борщевского городища на Среднем Дону. К числу таких городищ, эволюционирующих в направлении трансформации в город, относится и Ковшаровское городище.

В позднейших слоях Ковшаровского городища X–XII вв. обнаружены остатки новых оборонительных сооружений, состоявших из деревянных укреплений на каменном фундаменте, сложенном из булыжника. Столбы этих укреплений были вкопаны в землю ниже каменной кладки и обнесены горизонтально положенными бревнами. Вокруг укрепленного городка на площади в 4–5 гектаров найдены следы открытого поселения — «селище». Эти последние становятся главным типом поселения основной массы населения.

Старые городища либо запустевают, превращаясь во временное убежище, либо перерастают в города. Иногда жители «селищ» воздвигали городище, но очень небольшое число находок вещей в них говорит за то, что они были только лишь временными убежищами, куда скрывалось во время нападений врагов окрестное население[306].

Исследования показали, что в города превращались те древние городища, которые были расположены на важных торговых или военных путях. Они разрастались в размерах, их укрепления часто превращались в «Детинец», «Кремль», за пределами которых жила основная масса городского люда. Так образовались города Старая Рязань, Ростов, Смоленск, Витебск, Полоцк, Туров, Изборск, Орша, Белозерск, Старая Ладога и другие древнейшие центры Руси, Из городища, расположенного на правом берегу реки Полоты, типичного большесемейного городища VIII–IX вв. с лепленной керамикой, костяными орудиями и т. д., вырастает феодальный Полоцк. Старое городище превращается в «Детинец», но когда и он перестал удовлетворять потребности горожан, в XI в. выстраивается новый «Детинец», в пять раз больше первого, но уже в устье реки Полоты.

В 12 километрах от Смоленска, у деревни Гнездово стоит большесемейное городище. Это — древний Смоленск. В X в. здесь возникают два новых укрепленных валами городища — одно в устье реки Свинки, другое — в устье реки Ольшанки, окруженное обширными селищами и огромным курганным некрополем, насчитывающим несколько тысяч курганов.

В XI в., когда городища перестали удовлетворять потребности древних смолян, город был перенесен на настоящее его место. Такую же эволюцию претерпели Новгород, древнейшее городище которого «Рюриково» находится в 3 километрах к югу от Новгорода; Белозерск, расположенный в X в. в 10 километрах к востоку на берегу реки Шексны; Ростов, эмбрионом которого было древнее Сарское городище; Ярославль, выросший рядом с древним городищем «Медвежий угол», и т. д. Некоторые города вырастали непосредственно на месте древних поселений, как это произошло с Киевом — «мати градом Русьским», Ладогой, древним «Альдейгобургом» скандинавских саг, и др.[307]

Эти перенесения древнерусских городов обусловлены различными причинами. Во-первых, город переносился, если дальнейшее разрастание древнего «Детинца» становилось невозможным, а потребность в этом была; во-вторых, в том случае, если новое его местоположение больше соответствовало потребностям торговли и военных предприятий князей, и, в-третьих, тогда, когда в древних центрах — городищах времен племенного быта — сосредоточивается враждебная князю родоплеменная знать и разгром ее сопровождался ликвидацией старого поселения.

Города становились ремесленными и торговыми центрами и резиденциями князя и дружины.

В центре города, за стенами «Детинца», стояли княжеские хоромы и дворы, дома и дворы окружающей князя знати. У стен «Детинца» располагались поселения «черного люда» и торг. Позже и они обносились стеной и снова обрастали неукрепленным поселением — «околоградьем». Строились церкви и монастыри. Вокруг города располагались княжеские, боярские и монастырские села, загородные княжеские «красные дворы», представленные «селищами», о которых говорят древние летописи. К городу сходились пути — сухопутные и речные. Дороги получали название от городов и стран, к которым они вели, а городские ворота назывались по дорогам: «Черниговские», «Курские» (Новгород-Северск), «Лядские» (Киев) и т. д.

Город становится типичным феодальным торговым, ремесленным и административно-политическим центром, в котором сосредоточивается различное, довольно пестрое социально дифференцированное население — мелкий ремесленный и прочий