Ничего сложного. Она все сделает. Главное, что ей безоговорочно поверит общественность. Она повторила, что должна будет сказать в полиции, и Андрей подтвердил кивком: «Правильно».

И еще одну вещь поняла Руби: для Рахманова сам факт авторства убийства директора был очень важен, но неважно то, что за него цеплялись преступления, которых он не совершал. Сложно, очень сложно понять этого человека.

– У тебя нет другого варианта. – Андрей вернул ее к теме безопасности самой Руби Уоллес. – Этот вариант неидеален, но он работает. А теперь...

Он прижал ее к себе и поцеловал – как в той квартире номер 16, где Руби совершила ошибку и едва не погубила Андрея. Тогда она была одинока, и ей было страшно. А сейчас... она снова готовилась стать одинокой.

Уоллес оставила машину и пошла в сторону полицейского участка. Через несколько минут она фактически предаст его, во второй раз подтвердив, что последние теракты в Лондоне – это его рук дело.

Она обернулась. «Ягуар» стоял на прежнем месте, но Рахманова в нем не было.

Билл Арчер лично прибыл в аэропорт «Хитроу», выбрав этот объект как самый непригодный для отступления ливийского террориста. Начальство в женском обличье дало ясно понять: он обязан быть на острие событий. Арчер выбрал чистый, модерновый аэропорт – это вместо воображаемого тоннеля, в угарной духоте которого Арчер, синея от удушья, вглядывается налитыми кровью глазами в лица проносящихся мимо пассажиров. А если честно, то его выбор не поддавался объяснению. Он полагал, что Салех ар-Рахман сумеет довести суперсложную операцию до ее логического завершения – Арчер имел в виду выход ливийца буквально с занимаемой им территории.

Англичанин рассуждал о том, что в некоторых случаях ар-Рахману сопутствовала удача. Но в том-то и дело, что нужно обладать мастерством разведчика, чтобы брать на вооружение и обращать себе во благо самые невероятные ситуации. Главное, он видел цель и был уверен в своих силах. И еще одна вещь: без азарта, без характера настоящего игрока подобные дела даже не начинают.

Ар-Рахман прибыл в столицу Великобритании из Парижа, прошел паспортный и таможенный контроль под именем Рушана Измайлова. Настоящий разведчик-диверсант не возвращается тем же путем. Об этом знают и те, кто охотится на саботеров, и вот он использует коридор, охрана которого ослаблена согласно этому постулату.

Наконец-то Билл Арчер понял причину, по которой он оказался здесь, в этом терминале: здесь он избегал встречи с ар-Рахманом. Тот виделся ему тигром, повадившимся таскать поселковых собак: его нужно либо убить, либо навсегда посадить в клетку.

К этому времени он выбросил из головы все «художественные дополнения» Натана Паттерсона, которые стали между ними камнем раздора, – он держал в голове только рост, комплекцию, возраст разыскиваемого человека; он в прямом смысле слова раздел его, лишив фашистской атрибутики, делового костюма, гольфистского наряда. Конечно, это тоже не радикальный метод, но...

Как раз в этот момент Билл Арчер, одетый в полицейскую форму, увидел абрис человека, который он набросал у себя в голове, и подошел к нему – сзади. Тронул за плечо.

– Простите, сэр. Можно посмотреть ваши документы?

Тот обернулся и смерил Арчера коротким пронзительным взглядом. То есть показал себя абсолютно спокойным. Билл Арчер мог провести эксперимент – выбрать любого из этой очереди к стойке на рейс до Парижа, подойти сзади, тронуть за плечо, потребовать для проверки документы. И получить ответную реакцию – удивление и недовольство. А в случае с этим бритым наголо, с черной бородкой, с неприятными водянистыми глазами человеком (кто он – француз, русский, поляк, венгр?) – полное равнодушие. Вот он поставил мягкую сумку, которую держал в левой руке, к ногам, ответил на безукоризненном английском «of course», передал полицейскому паспорт (его он держал в правой) на имя Сергея Касаева. Зачем он положил ручную кладь на пол? Чтобы освободить вторую руку? Для чего? Чтобы полнее защищаться? «Господи, – взмолился Арчер, – что за бред я несу...» И подумал о том, что, если бы он встретил здесь ар-Рахмана, отпустил бы его на все четыре стороны. Он даже помог бы ему – за то, что тот отправил на тот свет этого предателя, этого волка по имени Натан Паттерсон.

Арчер вернул пассажиру документы и даже не пожелал ему счастливого пути. Ладно, с кем не бывает. А с другой стороны, с какой стати? Он что, служащий аэропорта? Он здесь – залетная птица высокого полета, сравнимая с ястребами, истребляющими в «Хитроу» пернатых.

Рахманов снова взял сумку в руку. Он был спокоен. Даже пульс его не участился. Может быть, сердце его заработает чуть быстрее, когда лайнер сорвется со взлетной полосы и взмоет в небо. Или когда он сбежит по трапу, оказавшись... в храме. «Интересно, – подумал Андрей, – почему полковник ни разу не поинтересовался хотя бы в следующем ключе: «Если Москва для тебя – храм, то что для тебя Триполи?» И если адресовать схожий вопрос полковнику, то можно было не сомневаться в его ответе: «Триполи для меня храм, остальное – ничто».

«Возможно, мы больше не увидимся», – сказал ему полковник на прощанье.

Возможно, возможно...