— Насчет читательской ассоциации, — продолжил Патрик, — нам все давно известно. Два года назад я лично проводил проверку их исторического раздела. Там нарушаются все возможные правила. Но эти исследования касаются столь отдаленных эпох, что никакой практической угрозы не несут. В ассоциации прекрасно знают, что мы закрываем глаза на многие вещи, а потому стараются держаться в рамках. Так что их тоже оставьте в покое.

Это было невероятно. Патрик отдавал распоряжения, и Сизоэс, по-видимому, уже готов был с этим смириться.

— А что насчет девушки?

— Здесь у моего дяди нет никаких сомнений. Принципиально важно, чтобы ей была предоставлена полная свобода.

— Полная свобода?! — не выдержал Гленн, — и пусть себе поднимает на ноги политиков, пусть пишет воззвания? Может быть, чего доброго, еще и дадим ей присоединиться к Новому Врагу?

Сизоэс мысленно поблагодарил своего подчиненного за эту искреннюю вспышку возмущения.

— У политиков все равно нет никакой власти, — возразил Патрик. — А насчет воззваний, вы же блокируете все, что она пишет, не так ли?

При этих словах Гленн покраснел. Не было ли здесь намека на единственную серьезную промашку, допущенную в ходе операции? Ведь сообщение, которое написала Кейт, все-таки было передано и записалось на мобильный Анрика. Получалось, что девушка познакомилась с бывшим журналистом из-за этой необъяснимой технической ошибки.

К счастью, Патрик, судя по всему, ничего не знал об этом промахе и предпочел перейти к следующему вопросу.

— Что касается свежей информации о Новом Враге, — сказал он, — вы совершенно правы, господин генерал. Но здесь нужно найти какой-то оригинальный ход. Почему бы вам не провести серию громких арестов и не наметить новые цели для бомбардировок?

— Мы это уже сделали.

— К сожалению, мой дядя считает, что вы были недостаточно последовательны. Почему бы не поведать общественности о каком-нибудь заговоре внутри заговора?

— Не понимаю.

— Например, этот мафиози, который переслал сообщение. Его можно было бы обвинить в пособничестве Новому Врагу, представить как его агента. Дальше вы найдете ему сообщников и нанесете несколько точечных ударов.

— Но ведь этот тип работает на нас! Вам это известно лучше, чем кому-либо еще.

— Я и не предлагаю вам его уничтожить. Мы только сделаем ему предупреждение.

Сизоэс окончательно запутался.

— Я не понимаю, к чему вы клоните.

— Господин генерал, вы прекрасно знаете, что мой дядя никогда до конца не разъясняет своих намерений. Мне самому известно далеко не все. Но насколько я понимаю, он хочет в том числе поставить этого Байкала в более трудное положение. Если его начнет преследовать мафия, ему придется начать действовать.

— Как скажете, — проворчал Сизоэс, с сомнением качая головой. — Гленн, вы все записали?

Шеф БИУ молча показал на свой мобильный.

— Так что все-таки насчет девушки?

— Господин генерал, — воскликнул Патрик с широкой улыбкой, — придется мне подарить вам «Ромео и Джульетту», чтобы вы еще разок перечитали эту трагедию!

«Еще разок перечитали»! Это было уже слишком. Мучаясь от собственного бессилия, Сизоэс медленно выпускал воздух через ноздри. А Патрик продолжал как ни в чем не бывало:

— Вы недооцениваете любовь и ту силу, которую придает влюбленным разлука. Лучше не дразнить их понапрасну.

— Скажите яснее, что мы должны делать? — не вытерпел Сизоэс.

— Пусть себе ищет своего друга.

— А если она его найдет?

— Тогда и будет видно.

Сизоэс и Гленн переглянулись. За все совещание это был первый взгляд, в котором читалось что-то, кроме страха. Справедливости ради следует сказать, что для двух высоких чинов Министерства социальной безопасности это был совершенно обычный взгляд: подозрительный, хитрый, двусмысленный. Где-то в недоверчивом уме Сизоэса зажглась красная лампочка, и Гленн, который еще не сознавал, о чем говорит этот сигнал тревоги, уже почувствовал, что дело нечисто...

— Ну, если так хочет Рон Альтман... — вздохнул он.

ФРЕЗЕР БЕРЕЖНО ПРИСТРОИЛ над костром окорок косули. Он смастерил два колышка, на которых мясо теперь висело в нескольких сантиметрах от огня. Капли жира уже стекали вниз.

— Доставай-ка свое бордо, — сказал Фрезер Байкалу.

— Оно кончилось.

— Что?! Ни кубика не осталось?

— Ни одного.

Надежда устроить роскошный пир не оправдалась. Фрезер недовольно поморщился.

— Пора нам что-то решать, — сказал он, выпрямляясь. Окорок уже был надежно закреплен над огнем и потихоньку поджаривался без участия повара.

— И не только из-за бордо, — добавил Байкал.

Они так долго бежали, а потом шли, что город Тертуллиана со всеми пригородами остался далеко позади. Кругом снова простирались невозделанные земли, почва выглядела уже не такой загрязненной. На поляне, где путники расположились на ночлег, пахло вереском и хвоей. По краям росли ажурные кустики дрока, защищая друзей от колючих лесных кустарников.

— Понятия не имею, что они там про меня наплели, — сказал Байкал, — но, как бы то ни было, теперь все знают, что я здесь в ссылке. Похоже, моя фотография гуляет по всем каналам. Насколько я понимаю, на меня свалили ответственность за теракт.

Ему вспомнились слова Рона Альтмана: «Нам нужен хороший враг».

— И что из этого следует? — неторопливо спросил Фрезер, снова склонившись над жарящимся окороком.

— Из этого следует, что я, скорее всего, уже никогда не смогу вернуться в Глобалию, не рискуя головой.

— Я тебе это с самого начала говорил.

— Да, но здесь я тоже рискую. Ты же сам подозревал, что бомбардировщики охотятся за мной.

— Просто надо тебе быть поосторожнее, вот и все. Главное, чтобы тебя никто не узнал.

Байкал покачал головой.

— Не думаю, что кто-то мог меня узнать перед теми авианалетами.

Он машинально крутил в руке мини-огнемет, висевший у него на запястье. И тут его осенило.

— Хотя...

— Что «хотя»?

— Они могли встроить какой-нибудь прибор для слежения сюда или сюда, — сказал он, указывая на оружие и свой рюкзак.

— Тогда от тебя бы давно одно мокрое место осталось...

— Кто его знает. В этой истории столько всего непонятного... Может, они хотят только припугнуть меня или настраивают вас против меня.

Байкал чувствовал, что все сильнее запутывается в хитроумных сетях Рона Альтмана, и в душе у него закипала ненависть к старому макиавеллисту.