– Се ля ви, как говорят французы… и наш добрый лекарь, увы, ныне сгинувший, – засмеявшись, произнес шкипер и махнул рукой. – Ну, господин барон, выпьем! Очень рад познакомиться лично с вами и с вашим капитаном Мик-хеем.

От англичан же атаман, а следом за ним и все казаки узнали о смерти грозного государя Ивана Васильевича, случившейся уже больше года тому, и о новом царе – Федоре, коего Иван помнил как очень спокойного и приятного человека, весьма грамотного и во многих науках сведущего.

Егоров даже встал:

– Ну, выпьем за царя Федора Иоанновича! Слава!!!

Англичане тост поддержали с охотою – новый государь им ничего плохого не сделал и все полученные от покойного Иоанна Васильевича преференции подтвердил.

Лишь под утро гости разошлись из салона по своим каютам.

– Скажу вам откровенно, Эндрю, – пошатываясь, промолвил главный корабельный канонир, добродушный с виду толстяк Ричард Флемингс по прозвищу Дядюшка Дик. – Если б не несчастный старина Бишоп, мы бы давно навели тут все мосты. Не бегали б, подобно шакалам, пытаясь что-то урвать, а спокойно заглянули бы в крепость, договорились бы с этим милым бароном.

– А договорились бы?

– Вы видели их корабли? Это ж слов нет. Наша-то красавица «Святая Анна»…

– Кстати, она теперь не наша, – пьяно улыбаясь, тощий Эндрю Уайт погрозил пальцем. – Это теперь трофей… г-господина барона.

– И все из-за глупости нашего незадачливого капитана! Ах, жаль, конечно, старину… Погибнуть такой страшной смертью, брр!!! Ну, да земля ему пухом, аминь.

Известие о новом царе выбило из головы атамана весь хмель! Ведь Федор Иоаннович, вне всяких сомнений, «перебрал» бы весь «двор», а как же – новая метла метет по-новому. И, вполне вероятно, давний недруг Ивана, боярин Упырь Федорович Буйнаков, с позором от царского двора изгнан да отправлен в свою вотчину… а то – и в монастырь.

Ах, если бы… Хотя нет – хитрее, хитер боярин, Годунов у него в друзьях, стольник, да и все прочие. Надо будет – новому государю лучшим другом прикинется – честным, преданным, верным.

Но с другой стороны – и на старуху бывает проруха. Если враг давний у царского ока волну мутить перестанет, тогда зачем Строгановы? Можно ведь и здесь самому воеводой, волостелем-наместником встать, управлять сей землей государевым именем!

От столь сладостных мечтаний у Егорова закружилась голова куда хуже, чем от выпитой браги. Однако же головокружение скоро прошло: прежде чем такие вот – дальним прицелом – вопросы решать, надо с ближним поскорей разобраться, ватагу пропавшую отыскать. Уж теперь-то, на таком-то быстрокрылом корабле – запросто! Всех можно взять да быстро в острог возвратиться.

Ах, и все же, все же… царь Федор Иоаннович! Федор. Царь. А боярин Упырь Буйнаков… впрочем, черт с ним.

По условиям контракта англичане должны были обучить ватажников управлению кораблем и всему, что с этим связано. Вроде бы и не особенно трудно, и англичане не тупы, и казаки – народ понятливый, однако ж тут же возникли сложности перевода – моряки плоховато говорили по-русски, ватажники же не знали английского напрочь. Шкипер Эндрю Уайт, правда, говорил куда лучше других да еще мог кое-что подсказать на латыни.

Тем не менее как-то перебивались – словами, а матросы – больше жестами, учеба шла быстро, по крайней мере в первый день, да и во второй тоже. Что вовсе не радовало атамана – и «Святая Анна», и струг так и стояли в бухте по причине глубокого штиля. Струг, кстати, мог бы идти и на веслах, но бросать трофейный корабль Егорову не хотелось: пусть даже в реки он не войдет, так всегда полезно иметь в тылу этакую плавучую крепость. Как-то придает уверенности. Да и вместительна «Святая Анна», и быстроходна – не чета стругу.

– Вот эта, передняя мачта называется «фок», – сбиваясь на английский, объяснял столпившимся казакам шкипер. – Так же и нижний парус – фок, а над ним – марсель. Так же и на средней – грот-мачте. А на последней – она называется бизань – паруса латинские, косые, чтоб удобнее было лавировать, скажем, идти галсами или выходить из бухты. Для того же и блинд – вон, под бушпритом. Для поворота – смены галса – нужно для начала зарифить все прямые паруса, чтоб не мешали… ну, подобрать их к рее, привязать, а потом, когда корабль повернет – румпелем, косой бизанью, блиндом – снова разрифить.

– Это ж сколь человек надоть! – покачал головой Тошка Игумнов. – Сонмище! Да и на этаку вышку карабкаться… а вдруг качнет?

– Качнет, так улетишь в море! – Тошкин приятель, лопоухий Ферапонт, расхохотался и пригладил недавно отпущенные усики.

– Все правильно, да, – одобрительно улыбнулся господин Уайт. – Крепче держаться надо – за выбленки, за ванты. А народу много не надо – при хорошей погоде и десяти человек хватит, иное дело – при сильном волнении, ветре. Ну, и я не говорю уже про артиллерийский бой… про него наш славный канонир, господин Флемингс, уже рассказывает вашим людям.

«Вашим людям» – это было слишком уж громко сказано, к канониру отправился лишь один Короедов Семка. Однако слушал внимательно, даже задавал вопросы, так что главный канонир «Святой Анны» даже проникся к пареньку определенной симпатией и все показывал с охотою, объяснял подробно – ну а как иначе-то можно, когда вот так, словно древнегреческому оракулу, в рот глядят! Да еще со всем уважением, истинным, а не напускным, как бывало у некоторых.

– Это вот – фальконет, – добродушно щурясь, дядюшка Дик начал с самого легкого орудия, причем, как и шкипер, тоже частенько сбивался на родную речь, да, забывшись, так по-английски и шпарил, впрочем, показывая все жестами или на примере. – Калибр четыре фунта – для фальконета – приличный. Удобнее всего обстреливать вражескую палубу картечью, но можно и ядром – по шлюпкам, для того фальконет – вот видишь, на тумбе – поворачивается. На вот, попробуй… видишь? Это в человека трудно попасть, а шлюпка – цель крупная, особенно если близко уже, почти у борта. Тогда по ней и шарахни! В щепки все разнесет. Еще предупредительный выстрел дать можно – чтоб весь корабль не разворачивать.

– А если в поворотный парус попасть? – уяснив, тут же поинтересовался Семка. – Ну, в этот… блинд, на бушприте.

– А ты, Симеон, умный малый и прилежный студент! – канонир засмеялся, колыхаясь объемистым своим животом. – Кабы противнику бушприт в бою отстрелить – так то милое дело! Корабль вражеский сразу бы управление потерял – бей его, добивай, с богом! Увы, не получится ничего.

– Да почему же?!

– Говорю ж тебе, не выйдет, если случайно только, уж ты опыту моему поверь. Море ведь не поле гладкое, наш корабль на волнах качает, вражеский тоже – попробуй тут, попади хоть куда-то. Только Божьею волею. Потому, друг мой, перед каждым выстрелом пушку – особенно корабельную – обязательно крестить надо да молитвы честь, чтоб ядро куда надо летело да чтоб не разорвало ствол. Чугунные пушки – ужас, бронзовые – лучше: и легче, и когда на разрыв пойдет – в том месте вздуется, заранее видно.