Борьба с остатками сопротивления в зимнем Крыму воспринимается как вынужденная необходимость. Вот если бы было лето, если бы можно было пойти на пляж и если бы не было войны! В этом отношении, если я правильно понимаю озабоченность Олендорфа, солидная по размерам армия в своих существенных силах оказывается невидимой. Опасное положение. Мы хотели бы встретиться вновь.

5

Все мы должны участвовать в похоронной процессии, следующей за гробом гражданского специалиста, убитого из-за аморального захватнического поступка. Целый батальон, до зарезу нужный где-нибудь в другом месте, музыкальная команда… Мы, прикомандированные к штабу, в полном составе, в форме. Необходимо продемонстрировать, что даже единичные покушения на гигантское общее германское тело вызывают скорбь, церемониальный марш и возмездие. Полностью отсутствующая в сути вещей каузальность «устанавливается» в приказном порядке. Это ошибочно. Я не могу скорбеть по неизвестному мне человеку. Я вижу и у других не более чем внешнее соблюдение церемонии, некоторую торопливость, какая обычно бывает связана с действиями, выполняемыми нетерпеливо, вынужденно.

Музыканты играют три марша и траурную музыку. Речь полкового священника. На что был гражданскому этот мальчишка, после того как он его соблазнил бы, купил бы или принудил силой? Приступ похоти. Ему бы пришлось прикончить его, чтобы он никому ничего не сказал. Это не был какой-нибудь развращенный мальчишка, а сын архивариуса, бывшего большевистского начальника, помогающего теперь немецким оккупационным силам в качестве переводчика. Об этом во время церемонии ни слова, зато пересуды во время кратких перерывов.

Затем войска и приглашенные на похороны переходят на одну из площадей Симферополя. Здесь готовилась показательная казнь. Двенадцать человек за убитого гражданского. Приготовленные жертвы были беспокойны, двигались. Было невозможно заставить их стоять, потому что караульные, чтобы обеспечить пространство для стрельбы, должны были находиться на некотором расстоянии. Это было настоящее побоище, потому что стрелки никак не могли попасть в цель, им приходилось стрелять в движущуюся массу. Некоторые бросились в сторону зрителей (которых собрали, потому что казнь была показательной). Выстрелы пришлись в спину, заложники лежали, раненные. Пришлось офицерам подходить к раненым и добивать их выстрелами в голову.

Использование военных в «акциях устрашения» недейственно, и я бы сказал — недействительно.

Того же мнения был и партайгеноссе Олендорф, с которым я шел до квартиры. Он присутствовал не как приглашенный для участия в процессии, а как компетентный свидетель. Он должен основательно изучить проблему репрессивных действий, составить нечто вроде руководства, однако скорее приходит к выводу, что подобные экзекуции под началом армии так и останутся дилетантством, какими бы инструкциями их ни снабжали. Из этого следует, что исполнение нужно перепоручить спецчастям, подчиненным здесь партайгеноссе Олендорфу, элитному подразделению обученных полицейских, причем не рядовых.

Следует отказаться от сложного выстраивания каузальных цепочек («один убитый немец означает двенадцать расстрелянных местных»), да и от рационального обоснования вообще, считает Олендорф. Ряды, выстраиваемые рациональным мышлением, бесконечны. Цитирую: «КОНЕЧЕН гнев богов». Да, как буря гнева должна обрушиться на нас эпоха, а УЖАС слепит из нее новую. И сделано это будет не маленькими, логическими шагами. Что за злоупотребление словом «логос», восклицаю я. Именно так: одну эпоху преобразовать в другую можно только как целое, ВРЕМЯ ИЛИ СОВЕРШАЕТ ПРЫЖОК, ИЛИ НЕ ДВИЖЕТСЯ ВООБЩЕ. В субъективном ландшафте жителей полуострова, то есть в непосредственной близости, происходят изменения, завоевания. Подобная смена господства оказывает обратное воздействие на собственные оккупационные войска, словно гравитация, такова мысль Олендорфа, если я правильно его понял.

6

В коляске мотоцикла на юг полуострова. Храм Дианы, сохранились только фрагменты. Возможно, это место, где была жрицей Ифигения. Как нечто само собой разумеющееся и очень в духе Нового времени это сооружение стояло у подножия возвышенности, невидимое с моря. Местные жители могли вводить в заблуждение путешественников, прибывающих на кораблях: те думали, что перед ними необжитые места, и высаживались в надежде поживиться. Тут же следовало нападение местных жителей, появляющихся из засады, из долины за холмом, на прибывших морем чужеземцев. Корабли отводили в гавань, а захваченных в плен — на жертву богам.

Никаких мер не требовалось. Храму ничего не угрожало. Я остановил попытки людей из роты пропаганды провести кино- и фотосъемки. Этот храм слишком ценен для завлечения туристов в будущем.

Я отправил небольшую моторизованную группу в Симферополь, а сам двинулся обратно через горы. Полагают, что там есть партизаны. К полуночи я добрался до своего жилища, отмерив ногами часть крымской земли. Холодно. Светят звезды.

«Пути свободы. Справедливость как функция озирающей все далеко вокруг власти, заглядывающей далее перспектив добра и зла, то есть обладающей более обширными горизонтами ВЫГОДЫ» (Воля к власти, XIV, примеч. 158). «Справедливость как наличность, излишествующая, разрушительный образ мысли, исходящий из оценочных суждений; высшее представительство самой жизни» (Воля к власти, XIII, примеч. 98). «Сущность власти — господство над каждой достигнутой ступенью власти» (Воля к власти, 1887/1888, примеч. 675).

Об этом в местной армии не может быть и речи. Она обладает наступательной мощью, то есть определенной ступенью власти (например, она раньше или позже возьмет Севастополь, если советские войска не высадятся на восточном побережье Крыма), но она не господствует над достигнутой ступенью власти. И если бы она обеспечила власть, она не знала бы (и рейх в целом не знал бы этого), чего она от этой власти хочет. Никто из тех, кого я опрашивал, не желает оставаться в Крыму. А может быть, переехать сюда после войны? Если каждый участник крестового похода получит поместье в Крыму? И на это нет особо желающих. Это так далеко от всех местностей, которые меня интересуют. Но здесь такие прекрасные холмы, виноградники, новая страна. Есть план переселить сюда жителей Южного Тироля (согласно обещанию, данному фюрером дуче, они должны оставить свои дома и получат в качестве компенсации жилища в Крыму). Стать остготами? Или было бы лучше заняться завоеванием Ленинграда? Обеспечить решающую победу среди северной стужи? — спрашивает офицер 22-й дивизии. Хочет ли кто-нибудь туда? Нет, но это приближает конец восточной кампании…

Невозможно наполнить жизнью эту завоеванную землю, потому что никто не желает на ней трудиться. В результате возникает определенное ускорение. Совершенно иного рода, чем моторизация. Она наполняет пространство эхом и деловитой активностью, в результате чего пространство исчезает, тогда как ускорение первого рода опустошает пространство, подрывает силу воли, раздвигает пределы пространства.

В то же время партайгеноссе Олендорф моторизовал свою маленькую команду (порученцы, полицейские чины, своего рода офицерский легион). Они желают спасти рейх. Их задача не завоевание; в эту пору судьбины несчастной войны (это слова Олендорфа) есть только шанс — поскольку судьбу отрицать бессмысленно — при напряжении всех сил добиться масштабного перевоспитания людей немецкого склада[58]. Всеми средствами волевого воздействия, умерщвления, устрашения и укрепления. Но не увещеваниями и обещаниями. Я верю, что он этого желает и что некоторые из его подчиненных узнают себя в этом его волевом порыве. «Они даруют смертным след богов, ускользнувших во мрак всемирной ночи»[59].