Она вертела головой, спасаясь от настойчивости Кита, но он еще глубже проник в ее рот, и его горячий трепещущий язык стал частью ее самой.

Аннабель сжала ноги, но твердое колено с силой разъединило их. Рука Кита, ласкавшая грудь, спустилась ниже, на плоский живот, содрогавшийся под его пальцами, а потом под шелковую ткань шальвар. Последний, самый интимный способ убеждения подействовал: Аннабель наконец сдалась и, покорно вздохнув, раздвинула бедра. Кит поднял голову и посмотрел на Аннабель пронизывающим взглядом, словно хотел раскрыть все тайны ее тела и души.

– Никакого будущего, моя Анна? – прошептал он. – Как ты можешь это говорить, если я чувствую, что ты дрожишь от ожидания, ты хочешь меня, а в твоих глазах я вижу любовь и страсть?

Аннабель закрыла глаза, не в силах отрицать очевидное, хотя и попыталась качнуть головой. Анной ее называл только Кит, но редко, лишь в самые интимные минуты. Это имя было символом того, что Кит занял особое место в ее жизни. Наверное, поэтому он не хотел произносить его всуе.

– В конце концов ты признаешь, что я прав, – тихо сказал он, расстегнул пояс широких шальвар, стянул их вниз и бросил на пол. – Даже если мне придется убеждать тебя всю ночь.

Кит нежно провел руками по бедрам Аннабель, потом приподнял ее ноги и согнул в коленях, впился языком в ее рот, и она обмякла, растворяясь в сладком блаженстве.

Аннабель не могла больше сопротивляться ни пронзившему ее желанию, ни призыву Кита, который знал: что бы она ни говорила, его порыв не останется без ответа. Он стянул с себя брюки и резким движением вошел в ее тело. С губ Аннабель сорвался крик восторга, она так же стремительно подалась навстречу, и в ее глазах Кит прочел благодарность.

– Неужели у нас нет будущего, моя Анна? – Он слегка отодвинулся от нее и замер, едва касаясь ее плоти.

Аннабель на мгновение прикрыла глаза: все ее ощущения сконцентрировались теперь в одной точке – там, где сливались их тела. Она оцепенела от томительного предвкушения.

– Скажи это, моя Анна, – настаивал Кит, слегка продвигаясь вперед.

Аннабель подняла веки:

– Может быть.

Кит улыбнулся:

– Я не требую полного согласия… пока. – И проник в самую глубь ее тела, став ее плотью и кровью.

Все исчезло: настоящее, прошлое и будущее, – когда мириады клеток и атомов, прежде существовавших раздельно, соединились в экстатическом блаженстве.

Они не скоро пришли в себя. Аннабель вдруг почувствовала, что влажная рубашка прилипла к телу, что дыхание Кита, обмякшего в ее объятиях, щекочет ей шею, а воздух напоен жгучим ароматом их страсти. Аннабель, исполненная благодарности, провела рукой по его волосам.

Кит приподнял голову и заглянул ей в лицо:

– Ты так прекрасна, моя Анна. Ты чудо.

Она улыбнулась, чувственно и с легкой насмешкой.

– Совсем недавно ты угрожал мне всякими страшными карами. Если речь шла об этом, надо почаще тебя провоцировать.

Кит обреченно застонал и перекатился на одеяло.

– Я не хочу, чтобы ты ходила в Кабул. Ты напрашиваешься на беду.

– Это мое дело. – Аннабель привстала и стянула с себя рубашку. – Я вся вспотела. – Соскользнув с кровати, босая, она подошла к комоду, на котором стояли таз и кувшин для умывания. – Обещаю, что буду рисковать только в случае крайней необходимости. Ты доволен?

Кит смотрел, как она естественно и непринужденно обтирала свое тело губкой, даже не сознавая, сколько грации таится в каждом ее движении. И несмотря на усталость, чувствовал, как из пепла удовлетворенного желания снова рождается пламя страсти. Спорить с Аннабель не имеет смысла, подумал Кит, решительно встав с кровати. И не стоит откладывать свои удовольствия на будущее, которого, возможно, у них нет.

Но эту мысль он старался запрятать поглубже, в самые тайники своей души. Ведь Аннабель ему надо убеждать в обратном.

– Во имя всего святого! Этого не может быть! – воскликнул Колин Маккензи, с ужасом взиравший на сцену, происходившую внизу, в долине. – Они бегут, как кролики.

– Надо прикрыть их огнем, – отрывисто сказал Боб и громко отдал приказ сержанту, который командовал стрелками, стоявшими на крепостном валу. – Проклятие, да они все перемешались! Не поймешь, кто свои, а кто чужие.

Это было на следующий день после очередной попытки Шелтона отбить деревню Бехмару у кахистанцев. В военный городок то и дело приходили дурные вести: о больших потерях среди англичан, о том, что афганцы, засевшие в деревне, получили подкрепление, а пехота Шелтона отказалась идти в штыки и кавалеристы словно окаменели, когда горнист протрубил «В атаку». Но даже самые заядлые пессимисты, при всем своем буйном воображении, не могли представить такого панического бегства.

Английские солдаты удирали. От строевого порядка не осталось и следа. Это был настоящий хаос: пехотинцы разбрелись кто куда, кавалеристы с тяжелым топотом мчались к военному городку. Их преследовали афганцы. Они были так близко, что перепуганным наблюдателям вполне могло показаться, будто враги смешались с англичанами. Афганцы, и пешие и конные, стреляли из своих джеззали и пускали в ход смертоносные шимитары и ножи. Английские солдаты падали один за другим, оставшиеся в живых бежали, бросая раненых, которых кромсали на куски безжалостные варвары.

И вдруг, перекрывая шум битвы, раздался громкий, призывный сигнал горна. Ворота военного городка распахнулись настежь, оттуда вылетел кавалерийский отряд с пиками и саблями наголо и бешеным галопом помчался в самую гущу смертельной схватки.

Боб, прищурившись, поднес к глазам полевой бинокль.

– Уж не Кит ли ведет отряд? Последние дни он не упускает возможности ввязаться в драку.

– Да, – согласился Колин, направив свой бинокль на линию огня. – Это похоже на вендетту… Сержант, стреляйте левее на семь пойнтов.[13]

– Я думаю, так оно и есть, – сказал Боб серьезным тоном. – Любовь творит с людьми очень странные вещи.

Колин искоса метнул на него пронизывающий взгляд:

– Любовь! Это сильно сказано.

– По-моему, я прав. Неприступный Кристофер Рэлстон пал жертвой стрелы Купидона. И готов убить любого афганца голыми руками, лишь бы увезти отсюда Аннабель Спенсер в целости и сохранности.

Колин присвистнул.

– А я думал, он просто сильно увлекся ею. Здесь это сойдет, но в любом другом месте их отношения сочтут неприличными. Надеюсь, Кит это понимает?

Боб покачал головой, но обсуждать эту тему дальше было уже невозможно. Английские солдаты, охваченные паникой, приближались к воротам военного городка, и приходилось чуть ли не каждую минуту корректировать огонь.