После этого для царя Льва не представлялось особенных трудностей провести свои честолюбивые планы и в Средней Италии. Прежде всего здесь нужно было воспользоваться враждой и противоположными стремлениями небольших княжеств в Кампании. Борьба герцогов между собою и с притязаниями Римского папы была одной из причин утверждения сарацин в Гарильяно; эта же борьба помогла и Византии. Было бы излишне следить за тем, как в Капуе, Салерно, Неаполе, Беневенте и Сполето почти ежегодно сменялись политические влияния и как почти в беспрерывной войне ослабляемы были княжества. Достаточно отметить, что в самом конце IХ в. вследствие возвышения графа Капуи Атенульфа, особенно после соединения им в 899 г. Беневента и Кари под своей властью, в Средней Италии начала зарождаться особенная политическая сила, приостановившая успехи Византийской империи. С тех пор Капуя возвышается между среднеитальянскими городами и в торговом отношении соперничает с Салерно, а в политическом оставляет в тени самый Беневент. Вместе с этим можно заметить, что в Южной Италии наступает период равновесия между боровшимися элементами, который находит себе объяснение и в тогдашнем положении мусульманского мира в Африке и Сицилии. Нужно признать большим благом, что Аглабитская династия в Африке имела для себя большие затруднения в местной африканской аристократии и что в Сицилии также происходила борьба между собственно арабами и берберами, а также между партией, стремящейся к полной самостоятельности, и другой, которая поддерживала идею подчинения африканскому эмиру. Только этими обстоятельствами можно объяснить то, что Византия все еще держалась в Сицилии у подошвы Этны и в Таормине. Наступил даже такой момент, что сарацины заключили союз с христианами на 40 месяцев (895–896). По истечении этого срока обстоятельства круто изменились. Ибрагим ибн-Ахмед, управлявший Африкой в последней четверти IX в., задался целью обуздать местных племенных представителей и для достижения этой цели не давал никому пощады, так что внушал ужас и отвращение своими изысканными жестокостями. Внимание его обращено было и на Сицилию. Так как посланный им для этого начальник не нашел средств примирить между собой враждующих, то Ибрагим отправил в Сицилию своего сына Абул-Аббаса с большим флотом, который 1 августа 900 г. пристал к Мазаре. Нанеся несколько поражений палермским арабам, Абул-Аббас овладел Палермо и принудил сицилийских арабов к повиновению. Масса населения искала убежища в византийских владениях, многие бежали в Константинополь. На следующий год арабский вождь напал на Региум и взял его приступом, забрав в плен до 17 тысяч населения. С громадной добычей возвратился он в Мессину, где нанес поражение византийскому флоту. Приглашенный затем своим отцом в Африку, он объявлен был преемником Ибрагима, который добровольно сложил власть под предлогом священной войны против неверных. С свойственным ему воинственным одушевлением он повел мусульман против последних укреплений, остававшихся в руках христиан на северо-восточном берегу Сицилии. Таормина не могла выдержать осаду и сдалась, причем город постигла страшная судьба: мужское население погибло от меча, женщины и дети проданы были в рабство (1 авг. 902 г.). Епископа Прокопия постигла жестокая участь: у него была отрезана голова, а тело подверглось сожжению. Потеря последнего опорного пункта на острове произвела тяжелое впечатление в империи, патриарх Николай Мистик обвиняет (35) византийское правительство в непринятии должных мер. В самом деле, успехи африканских арабов в Сицилии должны были поколебать установившееся до некоторой степени равновесие в Южной Италии и сильно поднять на место византийского мусульманский авторитет. Ходил слух, что Ибрагим замышляет движение на самый Константинополь. Во всяком случае из Сицилии Ибрагим переправился в Италию и, высадившись в Региуме, пошел на север. Со всех сторон получал он посольства от лангобардских князей и городов с просьбой о пощаде и с предложениями союза. Но он даже не хотел выслушать униженные просьбы, а приказал объявить через переводчика свою волю.

«Пусть возвратятся домой и объявят своим, что отныне я принимаю на себя заботы по управлению Италией и что моя добрая воля будет законом для населения вашей страны. Не думают ли они, что какой-нибудь грек или франк могут противостоять мне? Пусть они все соберутся в одно место, и я им покажу, что значит сила и военная доблесть! Пусть уходят и хорошо запомнят, что я не только их не пощажу, но разорю и город старого Петра. И останется только одно — идти в Константинополь и стереть его с лица земли моей силой» (36).

Неаполитанский епископ Стефан поспешил перенести мощи св. Северина из Лукулланского укрепления близ Неаполя, и самое это укрепление было разрушено, чтобы не дать арабам возможности воспользоваться им для осады Неаполя. Действительно, Ибрагим шел на север и приступил к осаде Козенцы, которая, впрочем, затянулась вследствие болезни предводителя. Дальнейшим планам арабов помешала смерть Ибрагима, случившаяся 23 окт. 902 г. Смуты в семье Аглабитов, вследствие которых господство в Африке (910) перешло к Фатимидам, равно как непрекращавшиеся раздоры между сицилийскими и африканскими мусульманами, не благоприятствовали идее священной войны с неверными, вследствие чего итальянские дела в начале X в. перестали быть в зависимости от постоянных угроз со стороны африканского или сицилийского флота. С точки зрения рассматриваемых отношений необходимо остановить внимание на судьбе арабской колонии, утвердившейся в местности древнего города Минтурны, при устье Гарильяно, близ Гаеты. Основание колонии близ моря и на границе Средней Италии давало арабам полную возможность принять деятельное участие в борьбе Гаеты с Капуей и мелких, княжеств с папой — самая мысль о приглашении арабов с целью заручиться их союзом принадлежала правителю Гаеты. Владея прекрасным положением на Аппиевой дороге и имея постоянные сношения с арабами Сицилии и Африки, арабы из Гарильяно или Монте-Арженто сделались страшным бичом для окрестных мест. Знаменитые монастыри С.-Винченцо и Монте-Кассино были разрушены; Рим, Сполето и вся Средняя Италия дрожали перед опустошительными набегами арабов; дорога к Риму стала опасна для паломников. Византийское правительство долго не выступало против этих разбойников, а местные христианские княжества не стыдились пользоваться иногда союзом арабов для борьбы с соседями. Так продолжалось с 882 г. по начало X в., когда в Средней Италии образовался значительный центр политической и военной власти в соединении Беневента и Капуи под управлением Атенульфа. Чтобы обезопасить свои владения с севера, он в союзе с Неаполем и Амальфи в 903 г. осадил крепость Гарильяно, которая имела на своей стороне Гаету. Но на этот раз Атенульф не рассчитал сил и, потерпев поражение от осажденных, должен был отступить. Опустошения арабов направлялись в Папскую область и сильно затронули интересы Церкви. Монастырь Фарфа семь лет подвергался опустошениям, пока наконец не был перенесен на другое место. Только за стенами городов можно было найти защиту; крестьянское население, лишенное безопасности, должно было оставить свои усадьбы и запустить хозяйство. Но ни папа, ни маркграф Сполето не в состоянии были организовать сопротивления опустошительному потоку из Гарильяно. Взоры всех были обращены к Константинополю, куда Атенульф и отправил своего сына Ландольфа, который искал у царя Льва помощи и посылки войска. Ландольф получил сан патрикия-анфипата, т. е. вступил в зависимость от империи, но решительных мер не было, однако, принято и на этот раз. Когда Ландольф возвратился в Беневент, отца его уже не было в живых; тогда же умер и царь Лев, собираясь в поход на Восток (911); тем не менее разбойничье гнездо в Гарильяно продолжало быть предметом попечения Ландольфа. В июле 911 г. он заключил союз с Неаполем для совокупных мер против Гарильяно. В то же время началось наступательное движение против арабов из Папской области, вследствие чего отряды, действовавшие на севере от Рима, принуждены были отступить назад под защиту укреплений Гарильяно. Папа Иоанн X в союзе с маркграфом Сполето Альбериком и Ландольфом беневентским составили план крестового похода против арабов Гарильяно. Союзники обратились за помощью в Константинополь, и, прежде чем прибыл назад аббат монастыря Монте-Кассино, посланный в Константинополь, к берегам Италии прибыл столь давно ожидаемый царский флот (915) под начальством патрикия Николая Пицингли, стратига Лангобардии. Тогда и колебавшиеся доселе герцоги примкнули к движению: Григорий неапольский и Иоанн гаетский. В июне 916 г. византийский флот прибыл к Гарильяно. В то же время с севера приближался с римскими войсками сам папа Иоанн X и с ним Альберик, маркграф Сполето. Таким образом арабы были окружены железным кольцом с моря и с суши. Это было, можно сказать, первое общее военное предприятие южноитальянских владетелей под высшим водительством Византии. У подножия горы была выстроена крепость, откуда союзники начали вести осаду, продолжавшуюся три месяца и потребовавшую много крови с той и другой стороны. Альберик и папа нередко лично участвовали в битвах и старались своим примером воодушевить войско. Наконец голод вынудил осажденных к сдаче. Но это была сдача, достойная героев. Они зажгли свои дома и, пользуясь замешательством, вышли из города небольшими группами и думали спастись в соседних лесах. Но союзники погнались за ними и перебили почти всех. Это было в августе 915 г., и с тех пор Средняя Италия не испытывала более такого угнетения от мусульман, какое было раньше. Главная заслуга в этом должна быть приписана империи, которая снова блистательно подтвердила свое право на имя защитницы христианства против неверных.