Надеяться на поддержку демона? Нет уж, дудки! С него станется просто полюбоваться на мое падение, а затем сообщить Нефре со скорбным видом понесшего невосполнимую утрату жениха о внезапном самоубийстве совершенно спятившей от свалившегося на нее счастья невесты. Может, даже слезу пустит для особой убедительности. Демоны… Как свидетельствует литература, людям от этой братии добра ждать не приходится.

«Наконец-то! Хоть одна здравая мысль в твоей голове, — одобрил мои колебания Кумивар, но сделал это так ехидно, что невольно захотелось поступить с точностью да наоборот чисто из чувства противоречия. — Не прыгай».

«Но ты сам минуту назад советовал катапультироваться», — припомнила я.

«А вот теперь передумал», — ничуть не смутился стальной негодник, запутав окончательно.

На всякий случай бросила еще один испуганный взгляд вниз. Удостоверившись, что за время спора пол зала ближе не стал, загрустила.

— Прыгай! — еще раз напомнил о своем присутствии невольный жених. — Доверься мне.

Но я медлила. И тут случилось, как в известном выражении «глаза боятся, а руки делают». Пальцы разжались, словно их разомкнула чья-то неведомая рука, и я с воплем рухнула вниз. Аполлион поймал, как и обещал, но за секунду свободного падения вся жизнь пронеслась перед глазами, и, попав в крепкие объятия демона, я пришла к выводу, что необходимо что-то менять. Осталось лишь решить, что именно, и дело в шляпе.

— Невеста, которая безусловно доверяет будущему мужу свою жизнь, — это замечательно, — вкрадчиво мурлыкнул Аполлион.

— Ты нарочно это сделал?! — Я возмущенно ткнула пальцем в его грудь, но чуть не сломала несчастный перст о мускулатуру демона и взвыла.

— Что именно? — серьезно уточнил он.

— Заставил разжаться мои пальцы.

— Да? И как, по-твоему, я это сделал? — заинтересовался демон, все еще удерживая меня на весу.

Беда в том, что в мире, где магия обычное дело, существует множество различных вариантов ее применить… и ни одного известного мне способа уличить в этом кого-либо. Досадно. Поэтому я принялась сверлить собеседника пристальным взором. «Я о тебе все знаю и вижу тебя насквозь», — выразительно говорил этот взгляд. Впрочем, на демона мои жалкие попытки гипноза не произвели никакого эффекта. В ответ он вперил в меня взгляд своих янтарных очей. В глазах демона не было даже намека на раскаяние, извинения не спешили сорваться с губ. Неизвестно, сколько бы еще мы боролись взглядами, но тут окошко в воротах с шумом распахнулось. Створка пролетела в сторону, жалобно скрипнув, ударилась о врата, и только чудом не шлепнула открывшую ее черноволосую демоницу по носу. Дама явно не страдала отсутствием опыта в обращении со своенравной створкой, так как даже глазом не моргнула, узрев изделие местного плотника в опасной близости от лица, а ловко тормознула ее рукой.

— Ну? — тоном бывалой медсестры из регистратуры поинтересовалась она. — Так и будете тут шуметь или уберетесь подобру-поздорову? Ишь взяли моду — ошиваться поблизости! Вы что же это думаете, если здесь живут ночные сестры, можно ломиться в их дверь круглосуточно? Да еще разные срамные картинки на стенах замка малевать? Ни днем, ни ночью от вас покоя нет, охальники чертовы! Сейчас спущу адских псов или заставлю стены отмывать самой маленькой зубной щеткой. А еще лучше языками. Век меня помнить будете!

— Ничего у тебя не выйдет, — весело откликнулся Аполлион.

Демон молодец. Не испугался. А вот я, честно говоря, немного струсила и отступила за спину спутника. Драться с местными трехголовыми собаками не входило в мои планы. Интуиция подсказывала: заставить зверюг отступить малой кровью не получится. Убивать же их вовсе не хотелось.

— Почему? — искренне удивилась демоница.

— Собак я сам обучал.

Привратница удивленно моргнула и пристально вгляделась в лицо моего спутника, будто заметила его только что.

— Лорд Аполлион? — удивленно пролепетала она, прямо на глазах преображаясь из старой карги с вполне натуральными морщинами в прелестную молодую особу с приветливой улыбкой на устах. — Прошу прощения, мой лорд, я тебя не узнала. Богатым будешь.

— Я и так не беден. А плохая память на лица вовсе не извиняет твоего хамства, — сурово изрек Аполлион, и в его голосе прорезалась сталь. — Но я не буду настаивать на твоем суровом наказании, если ты быстро проводишь нас к Лилии, не станешь задавать глупых вопросов и, разумеется, сохранишь наш визит в тайне.

Демоница покорно кивнула, и замковая решетка с лязгом поползла вверх. Я вздохнула с облегчением. Признаться, до последнего считала, что эта средневековая штука падает вниз, как подвесной мост через ров, наполненный водой. В таком случае впускать станет некого, а наши останки вполне могут разнообразить рацион местных сторожевых псов.

«Ты опять полна пессимизма, — скептически фыркнул Кумивар. — Но сама посуди, зачем дамочкам убивать одного из верховных демонов? К тому же открывайся решетка только вниз, как бы они сами попадали домой?»

«Откуда мне знать? Я же не демонолог. Может, у них есть крылья?» — предположила я.

«Что ж, логично».

Но даже неожиданное признание Кумиваром наличия у меня логики ничуть не утешало. Аполлион галантно подал мне руку, и я ступила на камни туннеля под надвратной башней, судорожно вцепившись в длань демона. С другой стороны от меня важно шествовал Тиграш, который тоже не спешил доверять приветливой улыбке одной из ночных сестер. Его сложно обвинить в паранойе. У самой пупырчатые мурашки по коже бегут, и возникает стойкое ощущение, что горгульи, загадочно улыбаясь, злорадно пялятся вслед.

Замковая решетка за спиной опустилась с ужасным лязгом, заставив меня невольно вздрогнуть. Ворота захлопнулись с неотвратимостью злого рока, оставляя стойкое ощущение, будто больше не откроются вовсе. Наверное, так начинается клаустрофобия. Ночная сестра впереди шагала элегантной походкой от бедра. Длинный хвост с сердцеобразной кисточкой черного цвета покачивался в такт шагам. Затянутое в черную лаковую кожу тело двигалось по-кошачьи грациозно и высокие каблуки ее вовсе не беспокоили. Я же, несмотря на поддержку с двух сторон, все равно умудрялась спотыкаться. Меня буквально распирало от острой зависти к вызывающей легкости походки привратницы. В галерее под надвратной башней все звуки обретали какую-то особенную зловещую гулкость, и даже собственные шаги приобретали некий инфернальный оттенок.

— «Оставь надежду всяк сюда входящий», — невольно процитировала я фразу классика.

Кажется, это написал Данте, но я не была уверена. Да и какая сейчас разница? Главное, ощущение передано верно.

— О чем ты? — тут же заинтересовался Аполлион моим пессимистическим бормотанием под нос.

— Надпись на вратах ада, — пояснила я.

— Ты посмотри, что за народ?! — искренне возмутилась привратница. — Даже на адских вратах норовят нацарапать всякую ерунду! Просто ничего святого не осталось. Вот же послали небеса грешников! Никакой управы на них, окаянных. Ни в ад, ни в рай не веруют. Ни Бога, ни черта не боятся. Только и знают, что критиковать. Мол, мы тут все ретрограды жуткие, сколько ад стоит — одни и те же муки к грешникам применяем. Ничего нового выдумать не в состоянии. То ли дело раньше… — с эротичным придыханием произнесла она. — Грешники смирные были, непритязательные. Не то что критики в адрес обслуживающего персонала не позволяли, даже дышали через раз, а на выдох нижайше испрашивали позволения.