— Только у меня будет одно условие, — Саша отстранился и заглянул в мои глаза, — причем оно не обсуждается.

— Мм-м… — что-то как-то не по себе стало.

— Ты территорией с Всеславой поменяешься. — И сказал он это так уверенно.

— А с чего это? — тут же спросила я.

— Я так хочу, — нагло ответил Стужев.

Из печи высунулась моська Ядвиги и сообщила мне коварным шепотом:

— Так ее территории граничат с царством Кощеевым. И скажу я тебе, Рит, дурные там места, нечисть толпами шляется, водяные гаремы заводят, лешие попойки устраивают, кикиморы дриадам волосяной покров проряжают…

— Шредер, — как-то вдруг очень любезно протянул Стужев.

— А вообще, места там красивые, да, — мгновенно сменила пластинку книженция, — леса дремучи…

— Второе предупреждение, — вставил Саша.

— Высокие в смысле, — исправилась Ядвига Фолиантовна. — И вообще свежий воздух… с ледяных-то гор… — Взгляд на Князя и торопливое: — Всеславушка согласится, ужо я с ней переговорю, токмо ты ее стаю-то волчью попросила бы… Хотя у тебя своя из волкодавов имеется, да и белки, и ежи боевые, почитай справимся, Ритусь. Тока я это, пока у Русланы поживу, а?

И в печке исчезла.

А Стужев, гад коварный, стоит и улыбается.

— Значит, с одной стороны царство Кощеево, с другой — Ледяные горы, да?

— Угу. — Улыбка у него стала такая хитрющая.

— Ну ты… — договаривать я не стала.

В конце концов, у меня имеется регулярная армия, и если драконы соскочили, белки, ежи и волкодавы остаются со мной, и кормить-то их чем-то надо.

— Хозяйка, — позвал Кот Ученый, — места-то там дикие, да ты не печалься, белки-то твои все спиртовые запасы леших употребят, волкодавы почитай нежитью питаются, а ежам страсть как хочется боевых подвигов, им опосля захвата Херарда в глаза белкам смотреть совестно, а на кикиморах повертают свою славу-то боевую.

— Спасибо, Котик, ты прав, — поблагодарила я и поинтересовалась у Стужева: — А Кощеи там в тех местах случаем не водятся?

— В избытке, — протянул довольный Саша, — но исключительно один, а конкретно — младший.

И тут за окном что-то грохнулось. Да так, что моя избушка на курьих ножках подпрыгнула с перепугу, я и сама перепугалась, пока Серый Волк не выдал:

— Гад Змеевич так не приземляется, почитай сам Змей Горыныч явился.

Змей Горыныч! Я метнулась к окну и увидела — огромного трехголового Горыныча! А с ним еще двух трехголовых драконов.

— Аспид Змеевич и Полоз Змеевич, — отрапортовал Волк, как и я, сунувший в окно любопытную морду.

— Ой, — Ядвига тоже с нами рядом оказалась, — а чего это все семейство Горыныча явилось? И дружина Илюры-воеводы, и… — Она вдруг на меня глянула да тише добавила: — И чего это на Змее Горыныче лента свата? Ри-и-ит?

— В смысле? Какая лента? — не поняла я.

— Мля-а-а, — выдал Волк, — так они к тебе свататься, Ритка.

— Да? — Стужев потеснил Волка и тоже в окно выглянул. — И кто именно тут у нас относится к виду трупа живого, потенциального?

— Дык, Илюра-воевода. — Ядвига пожала плечами призрачными. — Почитай туточки Рита у нас Яга свободная, словом не повязана, отцом названным не отдана, сватами не засватана, под венцом не шагавшая, клятв не…

— Да понял, понял, — оборвал ее Стужев.

После чего шлепнул меня, вот за просто так, легонько, но обидно очень, отчего я мгновенно выпрямилась, перестав в окно заглядывать. А Стужев, насвистывая что-то веселое, вышел.

— Бьет, значит, любит, — хихикнула Ядвига.

Я было возмутиться хотела, а она добавила:

— Урага спасать как будем?

— В смысле? — переспросила хмуро.

— В смысле пока Сашенька, герой мой угрожательно-шантажирующий, занят, темного надобно бы отпустить подобру-поздорову.

Я промолчала, с одной стороны, надо бы, а с другой… тоже надобно бы, не убивать же.

— Необработанный, — прошептала я.

— Обработанный он уже, — прошептала в ответ Ядвига Фолиантовна, — он нам Летопись сдал, не осознанно, но сдал же, а теперича пущай доказывает своим, что невинен, аки агнец.

Книга была права, учитывая порядки на темных территориях, и в то же время…

— Риточка, ты учти, Сашенька его убьет просто по той причине, что ураг — потенциальная угроза.

Это факт.

— А что с Миславой? — спросила я едва слышно.

Но зверье сказочное все расслышало и мордочки поникли. Вот все хорошо, но история с убитой Ягой, это… Ядвига и сама сгорбилась, а я:

— Может, спасти можно? Ну не знаю, живая там вода, мертвая, мы же в сказке?

— Нет тела, нет дела, — тихо ответила книга. — У Миславы теперь почитай один путь — от злобы избавиться да и шагнуть в жизнь новую, а она…

— Что она? — спросила я.

— Злости много, гнева, на темных обиды, на урага этого, почитай он и заманил-то.

— Откуда знаешь? — спросила с подозрительностью.

— Дык, — Ядвига Фолиантовна вздохнула тяжело, — когда Яга появляется и книгу открывает, я получаю все воспоминания ее, но и когда гибнет, мысли последние ко мне летят. Знаю я, все знаю, а как помочь-то, и не ведаю. На мгновение мелькнуло в ней сочувствие к ворогу нашему, а едва он Кощея очернить попытался, так и схлынуло… Не вернется Мислава к жизни, нет пути нового, коли со старого злоба тянется.

Мы обе разом в окно посмотрели. Там Саша как раз подошел к Змею Горынычу и они о чем-то беседовать начали. Причем Стужев Горыныча по плечу дружелюбно похлопывал отчего-то.

— И об чем у них беседа ведется, знать бы хотелось, ой как знать бы! — запричитала книга.

Меня беседа тоже интересовала, конечно. Но Мислава с урагом больше. И вот я стою, что делать думаю, да как-то само вырвалось:

— Нет тела… нет дела… нет тела…

Ядвига ко мне обернулась, а я:

— Вот смотри — урагу мы доверять не можем, так?

— Так, — согласилась книга.

— А Миславе можем, — продолжила я.

— Ммможем, — Ядвига прищурилась. — Ты сейчас на что намекаешь, Ритусь?

И тут я выдала:

— А можно ли Миславу с урагом Херардом отправить, да не просто так, а чтобы она ему контролем была?

— Типа совесть? — вставил Кот, вот сразу видно, что ученый.

— Ага! — радостно выдохнула я.

— Идея, — задумчиво протянула Ядвига. — А что, своей-то совести у темного нет, подарим ему нашу, ягушенскую. Глядишь, этот усовестится, а Миславушка злость-то подрастеряет.