Конгрив узнал за завтраком, что ранить птиц дальними выстрелами является преступлением. И что стрелять в упор в дичь, которую намечается впоследствии съесть за столом, было почти такой же серьезной оплошностью. Человек, который умеет стрелять, как сообщил ему Алекс позже, когда они тряслись в забрызганном грязью «Рейндж-Ровере», убивает дичь в голову или в шею, чтобы не повредить тело, которое обычно и подают на стол.

— Послушай, Алекс. Я не брал в руки охотничье оружие уже тридцать лет, и теперь ты говоришь мне, что я должен попасть крошечному созданию прямо в голову?

Итак, пока все вокруг него палили из ружей день напролет, его красиво гравированный и украшенный «Парди» одиноко молчал. Жалкий трупик стал его добычей случайно, без помощи собаки или загонщика.

Эмброуз вышел из отдаленных кустов, куда ходил справить нужду, и оказался в полном одиночестве. Он остановился на мгновение, наслаждаясь мыслью, что сейчас закурит трубку, и не без удовольствия наблюдая за спаниелями, гоняющими дичь где-то впереди, когда внезапно из соседних зарослей ежевики с криком взлетел фазан.

— Мой ход, — произнес он громко и инстинктивно прижал приклад дробовика к плечу. Птица летела низко, но очень удобно — не слишком близко, не слишком далеко. Он нацелил дробовик и выстрелил. Три фунта плоти и перьев рухнули на землю. — Мой ход, — произнес он снова, подходя к жертве. Несмотря на свое неоднозначное отношение к охоте, он с восхищением отметил про себя, что это был действительно отличный выстрел — попадание в голову, и никаких повреждений на теле.

Эмброуз втайне лелеял момент, когда в конце дня он передаст птицу Алексу, чтобы тот убрал ее в охотничий мешок. Выстрел в голову, видишь, дорогой мой мальчик. Больше не будешь смеяться над Конгривом.

Когда они возвращались домой по проселочной глостерширской дороге, ведущей в Хоксмур, их поджидало еще одно приключение. Алекс был за рулем, Паттерсон на заднем сиденье. По обе стороны дороги тянулись заросли бирючины, достигавшие в высоту добрых пятнадцати футов. Когда они входили в крутой поворот, навстречу им с умопомрачительной скоростью вылетела другая машина. Оба автомобиля, скользя по грязи, резко затормозили, сворачивая в разные стороны, чтобы избежать столкновения.

— Вот черт, — произнес Алекс, бросив сердитый взгляд на водителя другого автомобиля. — Чуть не вляпался!

— Ну и компания, — заметил Конгрив, уставившись на людей, сидевших в соседнем, повидавшем виды «Ленд-Ровере». Шестеро парней, вид которых явно не внушал доверия, были с головы до ног забрызганы грязью и кровью.

— Браконьеры, ей-богу! — радостно воскликнул Алекс Хок, впиваясь взглядом в водителя и пассажиров «Ленд-Ровера». — Да ведь точно браконьеры! Констебль, давай их арестуем, а? Вот, у меня есть мобильный телефон. Не помешало бы позвонить офицеру Твинингу из местной полиции и егерю.

Когда Алекс открыл свою дверь, из окна водителя «Ленд-Ровера» высунулось ружейное дуло. Потом из того же окна выглянуло лицо неприятного на вид типа.

— Шевели жопой! Или ты совсем ослеп? — нагло поинтересовался краснолицый водитель с воспаленными глазами, как-то нечленораздельно выговаривая слова. — Убирай свою телегу с моей дороги!

— Неплохой из тебя ездок, старина! — крикнул в ответ Алекс, выходя из машины. — Весьма неплохой!

— Чего тебе надо, начальник? — прорычал водитель, когда Алекс подошел к его окну, не обращая никакого внимания на двустволку двенадцатого калибра, дуло которой смотрело ему прямо в пах. Конгрив заметил, что мужчина зарядил в ружье два патрона, когда Хок приближался к нему. Он услышал, как Паттерсон на заднем сиденье лихо крутанул барабан своего старого шестизарядного, уже готовый вступиться за Алекса.

— В этом нет нужды, — сказал Конгрив. — Алекс сейчас задаст этим бедолагам. Во всяком случае, несколько парней из местной жандармерии уже в пути. Они будут здесь с минуты на минуту.

— Чего мне надо? Я сейчас расскажу тебе, чего мне надо! — спокойно ответил Алекс, улыбаясь нетрезвому браконьеру. — Хреновые ваши дела, ребята. Вы знаете, что браконьерство запрещено законом?

— Лучше проваливай, козел, и убери с дороги свою развалюху, пока я не…

— Пока ты что? — спросил Алекс, взяв дробовик правой рукой за ствол. Он вырвал оружие из рук мужчины и отбросил его назад через плечо одним движением, словно палку.

— Какого хрена…

Тогда Алекс резким движением распахнул дверь со стороны водителя, схватил негодяя за шиворот, вырвал его из-за баранки, поднял в воздух и потряс, будто тряпичную куклу, а потом со всей силы бросил его лицом в грязь у колес. Он вынул из ножен короткий охотничий нож и приставил к левому уху мужчины. Затем убеждающим тоном прошептал ему в правое ухо:

— То, что вы делаете, — противозаконно. Если я когда-нибудь увижу вас здесь снова, вам очень не поздоровится. Понятно?

— А ну-ка назад в машину, парни, — скомандовал Алекс, обернувшись на скрипучий звук отворяющихся задних дверей и увидев, как два браконьера выходят с оружием в руках. — У меня нет медицинского образования, и если мне придется удалить ухо вашего друга, я могу допустить врачебную ошибку. Вы, господа, арестованы. Полицейские должны приехать с минуты на минуту. А, вот! Слышите сирену? Это, наверное, уже они. Подождите чуть-чуть. Полиция, я думаю, не заставит вас ждать.

— Хорошее развлечение иногда украшает томительные вечера, не правда ли, Текс? — сказал Алекс Хок, отбивая грязь с подошв резиновых сапог и поглаживая перья мертвой птицы, которую держал в руках. Он устроил охоту в качестве краткой и весьма необходимой передышки во время пребывания Паттерсона в Хоксмуре. С тех пор как Хок и Паттерсон вернулись в Англию десятью днями ранее, дом превратился в гнездо для проведения разведывательных операций и рабочих переговоров ДСБ.

Старшие сотрудники разведки из Соединенных Штатов и Великобритании сейчас роились в Хоксмуре и заняли большинство комнат на верхнем этаже восточного крыла. Хок и Паттерсон проводили брифинг каждое утро в шесть часов вместе с разведчиками. Срочные встречи проводились днем и ночью, по мере поступления новых данных. Никто толком не высыпался. На крышах теснился лес антенн — сверхсовременных электронных подслушивающих устройств, и обычно неторопливое домашнее хозяйство теперь гудело, как пчелиный улей. Шла интенсивная охота на Гиену, но пока что хоксмурские шпионы добились очень скромных успехов. Хок решил, что несколько часов на свежем воздухе помогут им приступить к работе с новыми силами.

Что бесило Хока больше всего, так это новости, которые он смотрел по телевидению.

«Аль-Джазира», арабская телевизионная компания, давно уже заполняла телеэкраны съемками восторженных празднеств и народного ликования по поводу смертей американских солдат в Афганистане и Ираке. Террорист запускает с плеча ракету, и вертолет «Апач», полный молодых американских ребят, взрывается в воздухе огненным шаром. Грузовик, начиненный взрывчаткой, взрывается у здания командного пункта армии США. Люди на улицах хлопают в ладоши и ликуют. А теперь во всех домах и кофейнях люди смотрят новое реалити-шоу, как происходят убийства американских дипломатов и их семей. Каждая сцена убийства профессионально отснята и смонтирована. Никаких тебе помех, дрожащих картинок, все видно отчетливо — крупным планом.