– Не дашь ли мне рутьеров? Своих у меня мало.

– Нет. Я выступаю в Пикардию.

И Джеффри отправился на встречу с Джоном. Кровопролитное сражение не принесло победу ни одной из сторон. Ричард же, обозленный, в ответ на действия брата, который его предал, разорил Южную Бретань, а потом стал гоняться по Аквитании за братьями, желая мстить. Видя такое положение дел, Генрих пытался примирить своих строптивых сыновей и, как ему показалось, добился успеха, но в следующем году сыновья снова напали друг на друга, оспаривая господство над отцовскими землями.

Начав в июне 1185 года собирать полки, Филипп не упустил из виду и обоих сыновей Генриха, вызвав их с войсками из Аквитании. Пусть помогут, для фландрского герцога это будет весьма убедительно. Помимо этого Филипп имел надежный тыл в лице герцога Брабантского и архиепископа Кёльнского, заключив с ними союз. Теперь можно было завоевывать территории, которые он ни в коем случае не желал упускать.

На этот раз обошлось без кровопролития. Филипп Эльзасский получил недвусмысленное предупреждение от своих северных соседей, кроме того догадывался, что граф Эно и пальцем не шевельнет, чтобы прийти к нему на помощь. Была охота воевать против французского короля – напористого, с характером, набиравшего все большую силу. Иметь такого зятя вовсе недурно.

Все это граф Фландрский хорошо обдумал. Добавлялось к этому грядущее недовольство папы, который наверняка станет на сторону французского монарха, сознавая его права на законные территории. А тут еще архиепископ Кёльнский, за ним Реймсский, дядя короля.

Оставалась надежда на англичан. Но неожиданно прибыл гонец от Плантагенета с письмом. Граф поспешно развернул пергамент. Старый король, истинный рыцарь, отказывался ему помочь. Он вассал французского короля и не имеет права выступать против него. Эта верность рыцарской морали была первым козырем Филиппа. Во-вторых, он имел хорошо обученное и вооруженное, верное ему войско. Все – закаленные в боях ветераны, надежная опора Филиппа, его «семья», которую ему оставил в наследство отец. С такими можно завоевывать не города – страны! И что по сравнению с нынешней армией французского короля двор короля английского! Сборище фигляров и хвастунов.

Граф Фландрский хорошо все это понимал и поэтому не удивился, когда к нему в качестве парламентера прибыл дипломат Бартелеми де Ла Руа и от имени французского монарха предложил подписать договор. Его условия король объявит графу Фландрскому при встрече в замке Бов на реке Сомме.

И через несколько дней был заключен этот, так называемый, Бовский договор, согласно которому Элеонора имела полные права на земли Валуа и часть Вермандуа. В состав королевского домена вошли графства Амьен и Мондидье, а сеньоры де Пикиньи и де Бов принесли присягу верности Филиппу, став, таким образом, его вассалами. Кроме того Филипп установил свою опеку над графством Артуа. Теперь он знал, что укрепил свою власть на севере. В будущем же, позволив себе заглянуть туда, мы увидим, что к землям Артуа примкнула вся территория Валуа и Вермандуа. Это произойдет еще до битвы при Бувине в 1214 году. Так что Фландрия потеряла часть спорных территорий, и за пределами Пикардии вместо могущественных князей правил теперь французский король Филипп II.

21 августа 1185 года. Сегодня у короля Филиппа знаменательный день: ему исполняется 20 лет! С чего же начинать такой день? Безусловно, с турнира. Церковь запрещала эти «ярмарочные игрища», как она их называла, но запрещения без конца нарушались, даже несмотря на угрозу отлучения.

Ристалище решили устроить на набережной, которая вскоре получит название «Августинцев». Место для «игрищ» – от Малого моста до королевского дворца по другую сторону реки. Словом, левый берег Сены близ монастыря Сен-Жермен-де Пре. Отсюда вниз по реке тянулся до бывшего римского некрополя широкой луг, который очень скоро станут называть Пре-о-Клерк, что переводится примерно как «лужок для писарей». Место было нежилое, если не считать аббатства, и за несколько дней до турнира здесь начали стучать молотки и топоры. К нужному времени все было готово: скамьи для зрителей, трибуны для высокопоставленных особ, барьер и ограда, у которой теснились крестьяне и горожане. С обеих сторон ристалища – лотки, палатки, коновязи. Все это для конных перекупщиков, трактирщиков и продажных женщин. К концу турнира они толпой собирались сюда в ожидании солидных барышей, когда победители распродавали то, что с полчаса назад принадлежало побежденным. Последние ломали голову над тем, где найти средства для выкупа. Словом, деньги. В то время это была решающая сила. Все строилось на деньгах. Все покупалось и продавалось за деньги. Монета – способ откупиться от господского постоя сеньора, от барщины и других повинностей. Денье, су, ливры – за это запросто продавали дружбу, честь, даже детей. За деньги сеньор освобождал вассала от обязательной воинской повинности. А Церковь – та еще хищница – продавала в виде индульгенций отпущение грехов и посмертную милость Божью. Торговали даже магистры наук, продавая свои знания школярам, чтобы было чем заплатить продажным женщинам. Поэтому каждый турнир являлся своего рода игрой: победишь – и твои карманы полны монет; упадешь с коня – и ты нищий. А потом, борясь с нуждой, недалеко и до предательства, продажи собственного достоинства и верности данному слову.

Заканчивая о деньгах, бросим еще взгляд на сеньора. Он предпочитает натуральный оброк с крестьян. Потом его откупщик или арендатор продает весь этот товар. В результате денег столько, сколько сеньору и не снилось. Короче говоря, деньги проникают во все общественные отношения, они – движущая сила войн и, стало быть, власти.

Но вернемся к турниру. К полудню стали собираться его участники и зрители. Король с королевой сидели в центре самых высоких трибун. Слева и справа от них – придворный штат и духовенство, возглавляет которое архиепископ Реймсский, одетый в длинную рясу из грубой ткани; поверх рясы – белый стихарь, покрытый епитрахилью. Рядом с ним канцлер в парчовой ризе. Ступенями ниже – женщины, почти все в блио. На ножках можно увидеть туфли из кожи, конечно, кордовской – самой дорогой. У мужчин башмаки и длинноносые туфли. Блио тоже длинное, до щиколоток. Под ним – котта, под коттой рубашка из легкой реймсской ткани, тоже длинная, выглядывает из-под блио. Некоторые придворные в безрукавных плащах, которые свободно оборачиваются вокруг тела и удерживаются шнурком. Конец августа, на улице не очень-то тепло, поэтому люди так одеты.

Что касается дам, то нет среди них, пожалуй, таких, которые не отвечали бы понятию «женская красота». Ибо в те времена красивой считали женщину с узким станом, светлым глазами, белокурую и с овальным лицом. Нужную форму лицу придавали с помощью чепцов, шапочек с валиками и без них, платков, шаперонов.

Но вот из конюшен вывели боевых[44] лошадей, и вскоре к ристалищу с обоих торцов подъехали рыцари. На каждом из бойцов гибкая кольчуга и шлем, в руках щит; поверх кольчуги – сюрко из холста; на ногах кольчужные штаны. Грудь, плечи и голова коня защищены кожаным панцирем, кольчугой или железными пластинами.