Айра невольно прикусила губу.

— Что, все так плохо?

— Более чем, — вздохнул Марсо. — Как правило, эльф, потерявший Эиталле, не живет ни на день дольше. А если и живет, то это уже не жизнь, а жалкое существование, где больше нет радости, боли, желаний и смеха, а смерть кажется искуплением за свои ошибки. Но скрывают они свою слабость не поэтому. Вернее, поэтому, но не только.

— Есть еще что-то? Хуже Эиталле?

— Не то чтобы… просто рок Эиталле касается исключительно мужчин. Тогда как их избранницей совсем необязательно будет эльфийка.

— Человек?! — тихо охнула Айра. — Марсо, они могут быть привязаны к смертным?!

— Да. И это то страшное, от чего они всеми силами стараются убежать. Я не знаю, почему это вообще происходит. Но любой эльф способен полюбить смертную. Независимо от того, кто она, сколько ей лет, имеет ли мужа или свободна, воспитывает ли детей или давно бездетна… я же сказал: для них это рок. Эиталле способно выбрать и маленькую девочку, и давно отжившую свое беззубую старуху.

Она вздрогнула и тихо согласилась:

— Это действительно страшно. Эльфы ведь живут долго?

— Очень долго, — так же тихо согласился призрак. — Не бессмертные, конечно, но срок их жизни намного превышает наш. Даже если человек — маг и знает, как задержаться на этом свете подольше. Но все равно: двести лет, триста… редко больше… эльфам с их веками одиночества до нас далеко. Однако и эти века теряют всякий смысл, когда умирает Эиталле. Они теряют интерес к самой жизни, порой опускаясь настолько, что даже смерть кажется им избавлением.

— Я не знала, что все так жутко, — внутренне содрогнулась Айра. — Значит, они поэтому почти не выходят из своих лесов? Боятся Эиталле?

— Никому не хочется зависеть от простой смертной. И никто не хочет умирать, лишь начав жить.

— А как же лер Легран? — вдруг вскинулась девушка.

— У него уже есть та, для которой он живет, — довольно сухо сообщил Марсо. — Поэтому по-настоящему испытывать чувства он ни к кому больше не может. Это и есть причина, по которой Альварис разрешил ему работать в Академии.

— Значит, Алька может о нем забыть и искать себе новый объект для воздыханий… Марсо, а что случится, если женщина, на которую падет выбор Эиталле, не захочет этого? Если она уже любит кого-то? Если у нее семья, дети, любимый мужчина?

— Эиталле не делает различий, — так же сухо повторил Марсо.

— Значит, эльфу придется мучиться от неразделенного чувства?

— Зачем? Сперва он попробует ее завоевать. Как считаешь, для чего существуют их чары?

Айра замерла.

— Ты ведь прочувствовала это на себе. Знаешь, как оно бывает. Даже твой щит с ними едва справился. Думаешь, много женщин способно перед этим устоять?

— Но ведь…

— Эльфу неважно, каким именно способом он завоюет свою Эиталле, — бросил Марсо. — Полюбит ли сама, поддастся ли чарам… я говорил и еще раз повторяю: от Эиталле они становятся неуправляемыми. И дабы не сойти с ума окончательно, они сделают все, чтобы заполучить ее. Любой ценой. Пойми: эльфы — не люди. Их не останавливает даже мысль о том, что это принуждение.

— А если его отвергнет эльфийка? На них ведь чары не действуют?

— Действуют, но слабее. Хотя ты права: если она откажет, отвергнутый эльф станет самым несчастным существом на земле. И тогда ему проще прийти с мольбой к Дереву Огла, чтобы смиренно попросить его о смерти.

— А если она его примет?

Марсо слабо улыбнулся.

— Тогда счастливее существа ты не найдешь. Принятое Эиталле — это свет. Жизнь. Великое счастье, больше которого ты уже никогда и ничего не познаешь. Это буря чувств. Море блаженства. Каждое прикосновение — как огонь, каждый взгляд — как обжигающий страстью пожар, а каждая ночь — как божественное благословение. Это почти недостижимое чудо, Айра, которого эльфы страстно жаждут и одновременно боятся. И это чудо будет длиться ровно столько, сколько будет жить Эиталле. Кстати, именно это и случилось с отцом Викрана.

Айра внезапно застыла от неожиданной мысли.

— Он полюбил смертную?!

— Причем не простую, а с даром. Магичку с отличным сродством к Воде и Воздуху, в то время как и сам был неплохим магом Огня и Земли. Такое редко бывает, однако ему повезло: он смог добиться ее благосклонности и обрел свое счастье. А затем втайне увез в Западный лес, где она через несколько лет подарила ему первенца, названного в честь одного из старейшин — Виорана; правда, потом имя слегка изменили, чтобы не сравнивать чистокровного эльфа с полукровкой, но изначально оно звучало именно так: Виоран… Но дело не в этом. А в том, что младенец самым неожиданным образом унаследовал свойства и отца, и матери, включая способность к перевертничеству, а также их общую магию. Собственно, именно это и стало причиной, по которой после смерти родителей совет старейшин позволил Викрану остаться в Западном лесу.

— Почему погибли его родители? — резко спросила Айра.

— Мать умерла при родах, а отец… — Марсо снова тяжело вздохнул. — Он не стал без нее жить. А Викран узнал об этом лишь спустя многие годы. После чего, разумеется, тут же собрал вещи и ушел из леса.

Девушка нахмурилась.

— Почему, если эльфы его приняли?

— А ты думаешь, кто-то из старейшин стремился смягчить для него правду? Для эльфов некоторые вещи кажутся несущественными, поэтому, когда пришло время, мальчика вызвали на совет и без особых эмоций сообщили, что, как и почему. В том числе и то, что оставили его только потому, что он представляет для леса определенный интерес.

Девушка поджала губы и промолчала.

— Потом Викран попался на глаза кому-то из магов, влип в неприятную историю в Вольных землях. Его переправили сюда, где он провел почти десять лет под надзором лера Альвариса. По окончании обучения стал одним из самых выдающихся магов, на которого у многих были свои виды, но он и тут никому не дался. И, как только был объявлен выпуск, без благословения наставника снова исчез. На этот раз — в Охранных лесах, благо там всегда нужны хорошие бойцы.

Айра недоверчиво посмотрела на призрака.

— Зачем ты мне это рассказываешь? Хочешь, чтобы я его простила только потому, что у него так сложилась жизнь?

— Нет, милая, — невесело улыбнулся Марсо. — Хочу, чтобы ты знала: на самом деле Викран — неплохой человек. Ему просто очень досталось по жизни.

— Это не оправдывает того, что он сделал, Марсо.

— Нет, девочка. Но ты просила меня рассказать, и я рассказываю так, как умею.

Призрак все так же невесело улыбнулся и продолжил:

— Несколько лет назад Викрану не повезло. Просто по той причине, что он — достойный сын своего отца и, как выяснилось, обладает теми же качествами. Викран с легкостью принял его Огонь и Землю, довольно быстро освоил трансгрессию. Отточил свое мастерство до совершенства, сумев завоевать среди охранителей определенную славу, но при этом не знал, что имеет те же слабости, что и у отца. Тот же рок. То же проклятие. К несчастью, даже мы в то время знали слишком мало, а у старейшин, как ты понимаешь, не было опыта работы с полукровками.