— Замочить их надо, вот что, — предложила избитая женщина, успевшая познать все прелести сексуального насилия, а ее спутник согласно кивнул головой, поддерживая подругу.

Услыхав приговор, пленники разразились воплями и рыданиями, умоляя о пощаде и наперебой прося прощение. С такой неистовой силой давили на жалость, что даже Павел проникся. Умом он понимал, что имеет дело с откровенными нелюдями, но видел перед собой давящихся соплями детишек да какого-то великовозрастного дурня, тоже крайне несчастного и беспомощного. И что им делать? Просто взять и расстрелять их как есть? Павел сомневался, что он сможет. И замечал, что остальных тоже гложут сомнения.

— Ну, если вы действительно этого хотите, тогда ладно, — неуверенно произнес Павел, обращаясь к спасенной парочке.

С этими словами он протянул женщине автомат. Та подняла руку, чтобы взять его, но затем передумала. Оружием завладел ее приятель Миша. С ним он шагнул вперед и направил ствол на пленников. Те взвыли громче, захлебываясь слезами и умоляя сохранить им жизнь. Клялись, что больше так не будут, что бес попутал, что не они такие, а жизнь такая. И это возымело результат. Миша собирался, собирался, да так и не собрался дать по ним очередь. В итоге он чертыхнулся, сплюнул себе под ноги, и вернул оружие Павлу.

Емеля рыдал и умолял наравне со своими лохами, но в душе его расцвело ликование. Ему удалось провести этих глупых людишек своей безупречной актерской игрой. Те разжалобились, и решили пощадить его. Они, кончено, успели прикончить большую часть его лохов, но это дело наживное. Ничто не помешает ему продолжить путь по дороге крутости. И впредь он не повторит совершенной ошибки. Свою новую базу устроит так, чтобы никто не сумел пробраться в нее незамеченным. А еще….

— Так что будем с ними делать? — вновь спросил Павел.

— Пусть катятся куда подальше, — махнул рукой Миша. — Рожи им начистить, и довольно.

Остальные выразили свое согласие. Никому не хотелось палачествовать, потому что с этим потом придется жить. Но тут молчание нарушил Леха. Он произнес:

— Вам следует знать, что они людоеды.

— Что? — вздрогнул Павел.

Остальные уставились на Леху с откровенным ужасом. Емеля облился холодным потом. Как? Ну, вот как этот тип узнал? Что их выдало?

— Они людоеды, — повторил Леха. — В термосе, что мы нашли в блиндаже, была человечина. Я узнал, по запаху.

Павел едва сдержался, чтобы не спросить, откуда Лехе известен запах тушеной человечины. Но затем решил, что не хочет этого выяснять. Зато он знал кое-что иное — Леха не тот человек, который говорит не подумавши. Уж если он сделал подобное заявление, то уверен в нем на сто процентов.

— Так они что же, съесть нас собирались? — помертвевшим голосом простонал Миша, а его спутница вскрикнула и уткнулась опухшим от побоев лицом в грудь кавалера.

Павел взглянул на пленников, и по одному их виду понял, что все это правда.

— Нет, это не так! — завопил Емеля. — Мы ничего такого не делали! Это оговор!

И вдруг рядом с Павлом загрохотали выстрелы. Костя и Вика как по команде вскинули автоматы и открыли огонь. Вопли пленников потонули в грохоте выстрелов. А когда автоматы смолкли, на земле распростерлись три окровавленных тела. Четвертое тело корчилось и выло, но пострадавшим не выглядело. По какой-то счастливой случайности ни одна пуля не задела Емелю. Но он еще сам не понял этого. От страха у него едва не помутился рассудок. Он до того потерял связь с реальностью, что принялся слезно звать на помощь, взывая к неким добрым людям.

— В это говно даже пули попадать брезгуют, — проворчал Костя, направляя автомат на последнего пленника.

— Пожалуйста! — выл Емеля. — Не убивайте! Я ни в чем не виноват. Они меня заставили. Вы не представляете, что я пережил в лапах этих малолетних чудовищ. Они и меня грозились съесть. Я жертва!

— Стреляй, — посоветовала Вика, ничуть не впечатленная актерской игрой пленника.

Но Костя этого не сделал. Чуть подержав Емелю на прицеле, он опустил автомат и проворчал:

— А чего я-то? Пусть кто-нибудь другой его грохнет. Есть желающие?

Таковых не нашлось. Скорее всего, Леха мог бы расправиться с пленником, но он не был склонен к проявлению инициативы.

— Отпустите меня, — стенал Емеля. — Я хороший.

Он попытался подползти к Вике и облобызать ее ботинки, но девушка с отвращением отскочила от него.

— Я исправлюсь! — божился Емеля. — Я искуплю!

— Ну, раз рвешься искупить, мы тебе предоставим такую возможность, — пообещал ему Павел.

Костя удивленно воззрился на друга и спросил:

— Ты о чем?

— Возьмем его с собой. Поможет нам в нашем деле, заслужит прощение.

— А он нам там сильно нужен? — усомнилась Вика.

— Пусть едет, — вдруг нарушил молчание Леха.

Павел готов был поклясться, что буквально услышал мысли своего немногословного спутника. Тот собирался прихватить пленника с собой ровно на тот случай, если потребуется кем-нибудь пожертвовать. Павел, прикинув, решил, что это приемлемо. В конце концов, гнусный людоед тоже живет в этом мире. Вот пусть и поучаствует в его спасении, даже если это участие окажется посмертным.

Утром они распрощались со спасенной парочкой, оставив той в качестве компенсации все добро зачищенной банды. Помимо припасов те имели солидный автопарк — четыре автомобиля были припрятаны рядом с лагерем под маскировочной сеткой.

— На юг поедете? — спросил Павел у Миши и его подруги.

— Чем скорее, тем лучше! — воскликнули те хором.

Павел подумал, не стоит ли предупредить парочку о грядущей катастрофе. Ведь если их план провалится, силы ада вскоре уничтожат остатки человечества. Но, взвесив все, решил, что делать этого не стоит. Его предупреждение все равно ничего не изменит. Даже если гибель неотвратима, пусть они проживут последние свои дни в неведении. Это много лучше, чем сидеть и трястись в ожидании предрешенного конца.

— Ну, удачи вам, — с улыбкой пожелал он. — Езжайте прямиком на юг. На заправках не останавливайтесь, мостов избегайте.

В этот момент Леха пригнал их машину. Отряд, пополнившийся чуть живым от страха Емелей, погрузился в нее, попрощался со спасенной парочкой и продолжил путь к монастырю.

— Ты им рассказал? — спросила Вика Павла, когда они оставили злополучный мост далеко позади.

— О чем?

— О том, что тьма вот-вот нанесет последний удар.

— Нет, не стал. Если мы все предотвратим, им и волноваться будет не о чем. А если нет… ну и зачем им знать?

— Я бы тоже предпочел ничего не знать, — признался Костя. — Мне и так хватает ужасов вокруг. Мертвецов как будто мало, еще и людоеды подтянулись.

Он с ненавистью покосился на сжавшегося от