– Ты смотри, они же просто одержимые… – сказал он.

– Да, – согласился Аркуэнон, внимательно следя за противником.

Улучив момент, он послал очередную стрелу, когда один из чужаков слишком высоко приподнял руку. Остальные гневно забормотали и тут же уложили павшего в новую дорогу.

Пока шло это странное строительство, другие всадники не выбирались из седел и наблюдали за происходящим с безопасного расстояния, однако из предосторожности прикрывали забрала стальными перчатками.

Каспар и Аркуэнон продолжали стрелять, не давая противнику расслабиться. Однако теперь уже все тявкающие солдаты закрывали забрала перчатками. Каспару даже удалось попасть в одну из них, но стрела ушла в рикошет.

– Смотрите, они готовятся атаковать! – закричал Фундинул, подпрыгивая от возбуждения. – Давай сюда, тупоголовые железки! Первому, кто сунется, сниму башку!

Словно испугавшись угроз гнома, противник вдруг начал отходить, однако больше это было похоже на то, что атакующие брали дистанцию для разгона.

– Неужели они думают разогнаться по телам и быстро преодолеть вторую половину склона? – удивился Бертран. – По-моему, это глупо. Как вы думаете, Каспар?

– Я никак не думаю. Я собираюсь стрелять, – ответил Фрай, хотя также полагал, что атака с разгона обречена на провал.

Тем не менее атака все же началась.

Прикрывая забрала от стрел одной рукой и держа мечи в другой, закованные в броню воины пошли на приступ.

Они легко взбежали по вымощенной телами половине склона, а затем неожиданно для защитников начали падать на песок, продолжая собою мостить дорогу.

Каспар и Аркуэнон стали осыпать атакующих стрелами, однако те не открывали лиц, и стрелы бессильно молотили по прочной броне.

Между тем «лестницу» выстроили уже почти до самого верха, а конники противника одновременно пришли в движение, отвлекая внимание защитников бархана.

Еще немного – и первый закованный в броню воин выскочил на площадку.

Фундинул тотчас подсек его ногу топором, и, как только враг упал на колено, Углук страшный ударом меча снес ему голову. Тело полетело вниз, но на смену убитому на пятачок выскочили сразу четверо. Подбадривая друг друга хрюканьем, тявканьем и повизгиванием, они навалились на Бертрана, Углука и Фундинула.

Защитники успешно отбивались, однако по мосту из тел уже поднимались новые враги. Они угрожали создать численное преимущество и снести защитников с бархана своей массой, а потом завершить дело с помощью всадников.

Каспар отложил лук и, выхватив меч, бросился на помощь своим. На него выскочил очередной вскарабкавшийся на вершину противник. Каспар ударом ноги вывел его из равновесия. Чужак зарычал и взмахнул мечом, но Каспар вовремя пригнулся, а затем коротко рукоятью сбил противника на склон.

Оставшись один, он схватил в левую руку кривой кинжал и атаковал с фланга четверку чужаков, которые теснили гнома, орка и Бертрана.

Дело пошло. При первом же выпаде противника Каспар заклинил его меч в фирменном крюке кинжала. Потом ударил чужака мечом по шее и вывел из игры.

Затем атаковал следующего, который, отвлекшись, пропустил удар Бертрана и полетел вниз.

Еще двоих сбросили Фундинул и Углук, которые работали на двух уровнях как хорошо сыгранная команда.

Атака была отбита, но к мосту из мертвых и живых тел уже мчались всадники. Противник преподносил сюрприз за сюрпризом.

Несколько мгновений – и всадник на лошади выскочил на пятачок, едва не растоптав Фундинула. Гном в ярости всадил снизу топор в брюхо лошади. Оскалив зубы, та дико закричала от боли, а Углук, навалившись на нее всем телом, столкнул ее на склон вместе с всадником.

Вторую лошадь полоснул по морде мечом Бертран, однако боевое животное продолжило атаку. Тогда Фундинул точным ударом рассек подпругу, и седло слетело с лошади вместе с всадником.

Видя, что атака на лошадях также не увенчалась успехом, остальные всадники отступили.

– Нужно разрушить этот мост! – крикнул Фундинул. – Подстрахуй меня, Углук!

Гном подал орку левую руку, а правой начал сечь лежавших с краю врагов. Затем изловчился и зацепил одного из них топором за шпору.

– Тяни, Углук! – крикнул он.

Зацепленный стал хвататься за своих товарищей, пытаясь остаться на нужном месте, однако из-за этого начал заваливаться весь мост.

Закованные в броню воины хватались друг за друга, стараясь удержаться. Едва один из них повернул голову, чтобы посмотреть, как обстоят дела, не дремавший Аркуэнон вогнал ему стрелу точно в смотровую щель. Убитый разжал руки, и мост разрушился.

– Хорошо получилось, – заметил Бертран. – Только рано или поздно они нас тут достанут. Их много, и они очень хотят получить наши головы.

– Очень хотят, – согласился Фрай, осматриваясь.

Мост был эффективным средством, было ясно: если враги сделают все надлежащим образом и повторят атаку, бархан будет взят. Между тем противник снова проводил совещание. Всадники о чем-то переговаривались, должно быть готовя очередной сюрприз.

«Знать бы, что это будет», – подумал Фрай.

– Они попробуют метать в нас кинжалы, – сказал Аркуэнон.

– Похоже на то, – согласился с ним Каспар, видя, что все спешившиеся воины снова взбираются на своих лошадей и вынимают из ножен кинжалы.

Расстояние от основания бархана до вершины было не менее пятнадцати шагов, а Каспар знавал людей, которые рассекали яблоко надвое и с двадцати.

– Каспар! – позвал мессир Маноло. – Сейчас я приготовлю вам стрелы!

– Что? – Фрай обернулся. Мессир окунал наконечники стрел в разведенное им зелье и раскладывал их сушиться.

– Что вы делаете, мессир?

– Я развел «алкаем» – наговорное зелье для стрел, чтобы они пробивали ларманскую сталь.

– Что за ларманская сталь?

– Та, что на них, – ответил мессир Маноло. – С синеватым отливом, видите?

– Понял. Вот в этой сумке мои любимые стрелы…

– А мои вот здесь, – сказал Аркуэнон.

– Как долго они буду сохнуть?

– Думаю, быстро, я разводил зелье на воде.

– Хорошо бы побыстрее… – вздохнул Углук.

Он тоже понимал, что сейчас в них полетят кинжалы. И это было неприятно.

Чтобы держать противника в напряжении, Каспар выстрелил в одного из врагов. Стрела с тридцати шагов ударила в шлем, но всадник никак на это не отреагировал.

– Они хорошо защищены, – сказал Аркуэнон.

– Ага, а с моим шлемом вот что сделали, – пожаловался Углук, показывая на глубокий рубец, оставленный на его шлеме вражеским мечом.