— Нанеки сама решила вернуться в Кахуку, никто ее не принуждал. А что касается моего прощения да и вообще моих отношений с женой, так это не твоего ума дело, Малиа. И заруби себе это на носу, чтобы мне не приходилось больше тебе напоминать!

— Ах, не мое дело? А то, что она гуляет направо и налево, тоже не мое дело? Как ты думаешь, чем они с. Джоном Пирсом занимаются?

— Господи, Малиа, что ты несешь, — расхохотался Джейрд, — ну нельзя же быть такой дурочкой! Этого Малиа уже не могла стерпеть.

— Да, я их видела вместе! — закричала она. — Я видела, как она с ним заигрывала. Не я дурочка, а ты круглый идиот! Думаешь, они там чаек попивают? Как в Гонолулу?

Джейрд ничего не ответил, только проводил взглядом взбешенную сестру, которая, выплеснув на него всю свою злость, скрылась в доме, громко хлопнув дверью. Он спустился к океану, на чем свет ругая сестру, которая зародила в его душе страшные подозрения, и себя за то, что не смог побороть проснувшуюся ревность.

Целый час он бродил по берегу, а потом, потеряв терпение, пошел в конюшню, чтобы взять лошадь и мчаться к Джону Пирсу. Там, к своему несказанному удивлению, он застал Джона Пирса, только что прискакавшего верхом.

— Что вы здесь делаете, Джон? — подозрительно спросил он соседа.

— Я пришел из-за вашей супруги, — мягко ответил Джон.

— С ней что-нибудь случилось? — Джейрд не пытался скрыть волнения.

— Нет, нет, беспокоиться совершенно не о чем.

— Тогда где же она? Насколько я понимаю, она была сегодня у вас в гостях?

— Знаете, Джейрд, по-моему, вы не очень хорошо обращаетесь с бедной девочкой.

— Что за черт! Какое вам дело до наших отношений!

— Но, Джейрд, правды ведь не скроешь. Все знают, что вы привезли ее из города почти насильно и держите здесь под замком. Я был очень удивлен, когда встретил ее на берегу. Она просила меня о помощи. Чего же еще ожидать, когда женщина попадает в такое положение?

— Она вас просила о помощи?

— Да, именно так, — ответил Джон и замолчал, не, решаясь продолжать.

— Что она говорила вам?

— Ваша супруга была очень расстроена. Она просила отвезти ее в Гонолулу.

— Что вы несете?!

— Так все и было. Она сказала, что ее жизнь состоит из одних запретов и она не в состоянии больше жить вместе с вами.

— И что еще она вам сказала? — с ледяным спокойствием спросил Джейрд.

Однако его внешняя невозмутимость вовсе не обманула Джона Пирса. Слишком хорошо он знал своих соседей — Бёркеттов, и теперь уже сам с трудом сдерживал свой страх. Когда Пирс встретил Коринну, у него еще не было никакого плана, все его действия были импульсивны, а двигала им лишь застарелая ненависть к соседям. Но сейчас он был близок к тому, что его ложь будет раскрыта, и жалел о том, что затеял.

— Так что же она еще сказала? — резко переспросил Джейрд.

— Она обещала мне кучу денег, — ответил Пирс дрогнувшим голосом, — после того, как я отвезу ее в Гонолулу.

— И вы согласились?

— Я сказал, что подумаю.

— О чем это вы собирались думать? Разве Коринна — не моя жена? Попробуйте только вмешаться! Вы об этом горько пожалеете!

Джон отъехал чуть в сторону, вытер вспотевший лоб и примирительно заговорил:

— Джейрд, не надо угроз, поверьте, я на вашей стороне. Но и вашу супругу можно понять. Она так несчастна. Было бы слишком жестоко отказать ей в просьбе. Такой женщине невозможно не помочь.

— Ну, если вы кому и хотите помочь — так это только себе самому, — холодно ответил Джейрд.

— Знаете, меня упрекнуть не в чем. Не я создал подобную ситуацию.

— Какого черта вам надо, Пирс? Чего вы хотите?

— Мой мальчик, вы прекрасно все знаете. Этот кусочек земли, которым вы владеете, давно не дает мне покоя. И если вы согласны его продать, я готов платить двойную цену.

— Ах, вот оно что! Значит, если я на это пойду, вы вернете мне жену, так?

— Верно.

— А если я не продам землю, вы увезете Коринну и я не смогу ее найти?

— И это верно.

Только сейчас Пирс почувствовал свою силу. До предложенного Бёркеттом плана Джон сам не додумался, но теперь он его обязательно выполнит. Какой все-таки дурак этот Джейрд! Сам подсказал ему, что делать. Конечно, надо спрятать Коринну, оформить купчую и только после этого вернуть женщину мужу. Она расскажет, что он наврал и увез ее насильно, но дело будет уже сделано.

— Где сейчас моя жена?

— Вы же не думаете, что я вам скажу? Так зачем эти бесполезные разговоры? — Голос Пирса стал уверенно-наглым. — Но у себя дома я ее не прячу. Так что вы решили?

— Пирс, вы меня удивляете. Неужели вы думаете, что я соглашусь на эту сделку?

— Так вы не хотите, чтобы я вернул вам жену?

— Не особенно, дорогой сосед. Если ей так плохо, что ж, пусть уезжает.

— Но… но… — промычал Пирс, с которого мгновенно слетела вся его самоуверенность.

— Кажется, я вас разочаровал, Пирс? Ничего не поделаешь, всякое бывает, когда занимаешься таким подлым делом, как шантаж. А разве жена не говорила, что я привез ее сюда ненадолго?

— Нет.

— Так вот, она может уехать, когда захочет. И если вам удастся на ней немного заработать, отлично. Довезите ее до города, и она вам заплатит, а меня ее дальнейшая судьба не интересует.

— Но она ваша жена! Не торопитесь. Я могу дать вам пару дней. Подумайте.

— Думать мне не о чем. Когда поедете в город, не забудьте прихватить с собой служанку. Я скажу, чтобы она паковала вещи.

Джейрд ушел в конюшню и, только услышав, что Пирс поскакал домой, дал волю своему гневу. Он в бешенстве ударил кулаком в стену и даже не почувствовал боли. Лошади испуганно заржали в стойлах.

Джейрд обессиленно рухнул на солому и обхватил голову руками. Все кончено!

Леонака сидел напротив Джейрда за кухонным столом и потягивал холодный ромовый пунш. Он только что приехал из города и был неприятно удивлен холодным приемом. Одна Малиа была весела и приветлива, как всегда, остальные члены семьи поразили его угрюмым молчанием. Даже Акела не нашла для него нескольких минут и, едва поздоровавшись, вернулась к делам по хозяйству.

— А ты быстро приехал, — сказал Джейрд после продолжительной паузы.

Вдохновленный тем, что друг произнес наконец хоть что-то, Леонака широко улыбнулся.

— А ты как думал? Предложил мне неделю оплаченного отпуска и надеешься, что я буду сидеть в городе? А может, ты надеялся, что я откажусь?