Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 62 63 64 65 66 67 68 69 70 ... 89
Перейти на страницу:

Первый выпуск «Ека-шоу» не просто порвал рейтинги – он превратил их в мелкую труху, как делает многомощный профессиональный измельчитель, который на следующий после премьеры день предложили рекламировать Еке.

Справочно: за время царствования на канале «Есть!» Геня Гималаева рекламировала лишь хилый японский соус. Теперь и соус, и саму Геню поглотила пучина забвения – певица Лариса Ларисина прекрасно знает, как такое бывает. Только что ты отбивалась от вспышек фотокамеры, как от слепней в уральском саду, а теперь никому не нужная отзываешься на безличное: «Девушка!»

Геня еще не вернулась из скоропостижного отпуска, а Ека уже навела порядок на канале «Есть!» и в прилегающих к нему водах – вся жизнь здесь была разобрана по кирпичику и сложена заново, так, как хотелось блестящей ведущей, виртуозу кухни и единственному светилу телеканала Еке Парусинской.

– …Парусова? – рассмеялся молодой преподаватель антички, любитель древних авторов и юных дев. – Есть такая река, не правда ль?

О реке Катя думать не стала, вытащила первый попавшийся билет – с Гомером. И славно! Аэды и рапсоды, мифология как почва греческого искусства, киклические поэмы, историчность Гомера, стилистические особенности, боги и герои.

– Можно отвечать сразу?

– Без подготовки? – возмутился преподаватель. Поддернул под столом брюки, а очки, наоборот, спустил на самый кончик носа.

Катя усмехнулась и вывалила на него не только аэдов с рапсодами, но и такой ушат подробностей из жизни древнегреческих богов и героев, что бедный экзаменатор разалелся как маков цвет. Неловко обронил карандашик, вначале полез было за ним, потом передумал.

– Вы, Парусова, уж не исчезайте в тумане моря голубом! – попросил он, вручая Кате зачетку с красиво выписанным «отлично». – Загляните на кафедру, мы с вами посудачим.

Ека Парусинская, если бы ей сейчас сказали «посудачим», решила бы, что речь идет о том, чтобы зажарить судака. Немудреная, но вкусная рыбка! И преподаватель античной литературы был такой же породы – именно его круглая умная голова стала первой ступенькой (она же – кочка) Катиного подъема вверх, к научным высям, так грубо прерванного позабытым нами прекрасным студентом.

– Парус, порвали парус! – грустно напевал античный препод вскоре после Катиного окончания университета, встречая ее на кафедре в новом, преподавательском статусе.

Она же запросто выбросила его из головы – вместе с дипломной работой, вместе с недописанной диссертацией, вместе со всем, что было в ее жизни до телеканала «Есть!». Теплый, насиженный и уютный, как гнездо, трон царицы канала Ека заняла с наслаждением и по праву – так уставшая от бесконечной суеты домохозяйка валится к вечеру в любимое кресло, и поднять ее оттуда нельзя ни силой, ни хитростью.

Ека входила в студию, и зрители были счастливы уже только потому, что она живет с ними в одном городе. Среди зрителей были Фарогат и Лола, была выпускница филфака Авдеева с памятью размера XXL, был изрядно облезший с годами преподаватель античной литературы, была та самая продавщица из книжного магазина и спившаяся совсем к этой поре бедненькая Лариса Ларисина, но Еке Парусинской было до них не больше дела, чем до целиком взятой античности. – Не люблю готовить по старым рецептам, – откровенничала Ека в эфире, – долой древности! Да здравствует новая кухня!

Глава двадцать третья,

в которой Геня вспоминает цитаты, детство и давно утраченные книги

У Гени Гималаевой подруг не было – так уж сложилось.

Однажды Геня пошла в кино – одна, как водится; сзади сидела девушка – тоже одна. Девушка смеялась ровно в тех же сценах, что и Геня. И молчала в других, там, где надо было молчать. Геня оборачивалась и жалела, почему в их возрасте нельзя взять и запросто подойти друг к другу. Впрочем, Геня и в детстве не умела – взять и подойти.

Она всегда, сколько помнится, была одна. Завидовала ровесницам, которые смело называли свое имя, будто пароль, и тут же накрепко завязывали узел дружбы с совершенно незнакомыми девочками. Всего только раз к маленькой Гене, хихикая, подошла одна такая девочка с невозможным именем Злата. Компания Златы всегда играла в стороне от Гени, угрюмо сидевшей на лавке с книжкой. У Гени сердце затрепетало, как флажок на ветру, но Злата всего лишь выпалила скороговоркой:

– Почему у тебя всегда такие платья? Дурацкие!

И тут же убежала обратно к подружкам, что заливались громким смехом.

Геня так и не поняла, что было дурацкого в ее платьях – такие же, как у всех, стремные советские ткани, простейший фасон, самые обыкновенные пуговички и кантики. Не в платьях было дело, а в самой Гене – она отличалась от других девочек, скрывала свое одиночество, хотя и тяготилась им, и потому была нелюбима. Лишь маленькая Ленка с вечно красными руками и гениальной сестрой-поварихой однажды поделилась с Геней чем-то похожим на дружбу, но и с ней они перестали встречаться сразу же после того, как Ленку перевели в другую школу.

Взрослая Геня Гималаева, отбывая ссылку в Пенчурке, думала о том, что у нее нет и никогда не было подруг.

– … Мама, у тебя есть подруги? – спрашиваю я так внезапно и не в тему, что мама резко просыпается от дневного сна и машет руками. Напугала!

– Когда муж хороший, никаких подруг не надо, – говорит мама и снова засыпает.

Здесь, в Пенчурке, всегда хочется спать. Запах нагретого дерева убаюкивает не хуже японского детектива, который я вытащила с полки наугад. Это самая не захватывающая книга на свете, и главное усилие тратится не на то, чтобы отгадать преступника, а на то, чтобы запомнить имена и взаимоположение героев.

Детективы любит папа, он же – мамин хороший муж. В комнатке, которую папа важно зовет кабинетом, собраны и лучшие образцы жанра, и его наипозорнейшие представители. В свободное от сельскохозяйственных занятий время мой папа, обросший, как все местные жители, бородой, любит полежать на диванчике с детективом в руках. Я слышу – он взволнованно шелестит страницами и крякает от удовольствия. Сыщики, ведущие расследование в детективах из папиной библиотеки, обладают разнообразными способностями, интересами и профессиями – помимо всем известных скрипача-химика, любителя орхидей и старой девы, в компании значатся инвалид детства, больной синдромом Туррета, еврейская многодетная мать, монах-травник, искусствовед, пекарь и даже ландшафтный дизайнер.

Я зеваю над японской книжкой так, что челюсти мои скрипят, будто ставни в родительском доме. Все не относящееся к детективам чтение папа унес в сени и сложил красивыми ровными стопками под окном. Наверное, там есть и мои детские книжки, так странно и быстро исчезнувшие из взрослой жизни. Надеюсь, что там нет моих собственных, мною написанных книжек. У нас с родителями был на этот счет серьезный разговор. Они обещали.

В любом случае надо сделать над собой усилие и произвести раскопки в давно позабытых стопках, этих бумажных останцах, только и ждущих подходящего момента, чтобы обрушиться. Я с облегчением возвращаю японскую книжку в ее родную щель на полке (справа – язвительный британский детектив, слева – грустная итальянская повесть с пятью убийствами: соседи приветствуют вернувшегося собрата) и ухожу на розыски в сени. В «сенки», как говаривала ба Ксеня.

1 ... 62 63 64 65 66 67 68 69 70 ... 89
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?