– Вода у меня оплачена за год вперед! И мылся я сегодня уже два раза. Просто ты отстал от жизни: это же новый мужской дезодорант «Stroibat na marshe»! Бабы он него просто балдеют! Ты, наверное, рекламу не смотришь? Работы много, да?

– Ну… смотрю, вообще-то. Правда, редко. А тебе не жарко ходить в таких ботинках? И не страшно?

– А почему мне должно быть страшно?

– Наткнешься на активистов Общества Защиты Животных, увидят они у тебя обувь из натуральной кожи и… оторвут вместе с ногами!

– Пусть попробуют! Я сам активист общества… натуралистов! В человеке все должно быть натуральным: и еда, и одежда, и обувь!

– Надо же, как интересно! А мне казалось, что последних «натуралистов» добили, когда я еще в школе учился! Откуда же ты такой взялся?

– Да вон оттуда! С горы спустился!

– С нашей горы?!

– А что такого?

– С самого верха?!

– Ну и что?

– Там же лес! Ты что, там работаешь?

– Не пойму я: у вас запрещено гулять по лесу?

– М-м-м… как тебе сказать?… Это федеральная земля, и если ты ничего не сломал и не испортил, то по закону наказание не предусмотрено… Но… как-то неприлично, не принято у нас это…

– Тогда считай, что я пошутил.

– Ладно. Так зачем ты пришел?

– Хотел встретиться со следователем, который ведет дело по событиям в Третичном Парке. Я попал по адресу?

– Скорее «да», чем «нет». События, как ты понимаешь, были, а вот «дела» пока нет, один шум.

– Но ведь есть пострадавшие?

– О, целая толпа! Но на самом деле их пока нет.

– Ничего не понимаю!

– А что тут понимать-то? От удара палкой по голове человек не становится «пострадавшим». Таковой статус он обретает после соответствующей юридической процедуры: медицинское освидетельствование, подача искового заявления и так далее… Ты же не маленький, должен сам понимать!

– Допустим, я это понимаю. Ты хочешь сказать, что после той драки никто никому не предъявляет претензий? Никаких исков и заявлений?

– Ты что, вчера родился? И я должен тебе объяснять?! Конечно, все есть, все давно написано, подготовлено и вот-вот свалится прямо сюда. Адвокаты затаились в позе «низкого старта». Все ждут результатов экспертизы и идентификации личностей задержанных.

– Их допросили?

– А как же. Конечно, допросили! По всем правилам, с соблюдением всех формальностей! Только возникла ма-а-аленькая проблемка. Ну, совсем мелочь: вторые сутки не удается установить, на каком языке они говорят.

– Но у вас… Наверное, у вас есть какие-нибудь навороченные компьютерные программы, да?

– Слушай, все это ты вполне мог выяснить у тех ребят внизу. Нам пока нечего от них скрывать. Сетевой Аналитик выдает все время одно и то же: такого языка в Центральной базе данных нет.

– И что это значит?

– Это значит, что его нет на планете. И никогда не было. Нет даже родственного. В общем, бред.

– Охотно верю!

– А мне на это, честно говоря, наплевать! Ты, наверное, подумал, что я тут скучаю, и решил зайти поболтать? Очень мило с твоей стороны! Только я на работе! Той самой, которую оплачивают налогоплательщики!

Николай решил не отставать и тоже резко сменил тон:

– По-моему, это ты треплешься о пустяках уже полчаса! Я видел в газете фотографии двоих задержанных в Третичном Парке. Мне кажется, что я их знаю. Должен увидеть их лично… или хотя бы хорошее изображение. Если тебе неинтересно – я пошел!

– Не раньше, чем я тебя отпущу!

– Не понял?!

– Тебе зачитать соответствующий параграф из «Прав и обязанностей…»? Где про «свидетелей и лиц, располагающих информацией…»?

– Ты только что говорил, что я трачу твое оплаченное время. Покажи мне этих двоих и тогда будем разговаривать. Или не будем.

Лок кивнул и начал нажимать кнопки на клавиатуре. Потом передумал и просто достал из ящика стола тонкую папку.

– На, смотри!

Фотографии были цветные и очень резкие. Ох-хо-хо…

– Да, я узнал их.

– Прекрасно! Если не врешь, с меня упаковка пива! Будешь делать официальное заявление?

– Это ты решай сам, что мне нужно делать.

– Ладно! Садись вот сюда, за столик.

– Это что? Детектор лжи?

– Ага. Как только соврешь, из стула выскочит гвоздь и вопьется тебе в задницу! С трудом, но могу поверить, что ты никогда не давал показаний полиции, но телевизор-то ты должен смотреть?!

– Кому должен? Я не смотрю телевизор. Что тут?

– Объясняю: нажимаешь эту кнопку, и перед тобой загорается экран. Ты отвечаешь на вопросы четко и внятно – там появляется текст. Когда видишь значок «конец страницы», жмешь вот эту кнопку – текст идет на принтер. Прежде чем продолжать, можешь перечитать свои ответы с бумаги. Захочешь остановить запись – опять нажмешь на первую кнопку. А вот так двигается стрелка курсора – исправления идут с голоса. Что тут непонятного?

– Это обязательно?

– Не будь ребенком! Мы же не в пивнушке: информация должна фиксироваться! Другое дело, что ты можешь отказаться от просмотра, но я не советую – при твоем акценте машина наверняка будет делать ошибки на письме.

– А еще что я могу?

– Слушай, ну откуда ты такой свалился?! Чему тебя в школе учили?! Мы живем в свободной стране, в правовом государстве! Если ты не нарушаешь законов, то можешь все, что угодно. Можешь сам набирать текст ответов, можешь писать от руки, можешь, наконец, потребовать, чтобы твои показания я записывал собственноручно… гусиным пером на пергаменте!

– У тебя есть гусиное перо? И ты умеешь им писать?

– Нет, конечно. Я, честно говоря, и авторучкой-то писать почти разучился.

– Тогда давай высекать мои слова на камне!

– Что?!

– Нет, ничего. Шутка. Нажимать?

– Поехали! Сегодня у нас… число… месяца… года. Время – 15:43. Вопросы задает старший лейтенант Лок Ханли. Ваше имя, год и место рождения, место постоянного проживания?

На экране появились строчки непонятных значков, и Николай сообразил, что он, собственно говоря, читать-то по-ихнему и не умеет! Нужно ли в этом признаться? Кажется, пока нет… Зато можно не обращать на всю эту технику внимания, а только делать вид. Но что ему отвечать? Никакой правдоподобной легенды ему сейчас не придумать. И надо ли? Чем черт не шутит, пока Бог спит!

Николай проговорил свои истинные биографические данные, только вместо года рождения указал возраст. Потом он остановил запись и вопросительно посмотрел на Лока: