Мне кажется, что она тяжело вздыхает. Так ли повествуют о победах?

– Потом было открыто то, что вы, люди, называете Вязким миром, – сообщает она после паузы. – У нас он другой, мы не испытываем в нем неприятных ощущений, и время в нем течет иначе – по-видимому, свойства этого мира зависят от того, кто в него попадает. Телепортация оказалась недо-ступна особям мужского пола, а из самок лишь немногие научились телепортировать практически на любые расстояния, вплоть до межзвездных. Неравенство по способностям не только стимул к развитию, оно еще и источник боли. Между нами было много неурядиц и даже войн... В конце концов большая группа наиболее продвинутых особей покинула освоенные нашей расой планеты, с тем чтобы создать собственную цивилизацию. К тому времени мы уже умели размножаться без участия самцов и на-учились продлять жизнь каждой особи настолько, что необходимость размножения не являлась для нас первоочередной задачей. И мы действительно освоили несколько дальних планет, потомки первопоселенок населяют их и теперь...

Она замолкает. Молчу и я.

– Они одичали, – наконец сознается корабль. – Превратились в полуживотных. Миллион лет назад мы могли почти все, а чего не могли, к тому не стремились. Нашей целью было познание и увеличение собственного могущества. Мы преобразовали наши планеты в райские сады, мы постигли сущность вещей и явлений во Вселенной, мы, наконец, перестроили самих себя. Мало найдется мест в Галактике, где не побывала хотя бы одна из нас. Мы присутствовали при рождении пульсаров и проникали в атмосферы гигантских красных звезд, где расплавился бы вольфрам. Мы были счастливы и самодовольны... до определенного момента.

– А что случилось потом? – нарушаю паузу я.

– Мы потеряли цель и смысл существования. К чему стремиться еще, чего желать? Твоя раса, человек, слишком юна, тебе не понять этой пустоты... Она пришла не сразу, ведь Вселенная довольно велика. Еще тысячи лет мы странствовали от звезды к звезде, от туманности к туманности – пока не осознали, что нас становится все меньше и меньше. Иные из нас покончили с собой от разочарования, другие, примирившись, осели на пустынных планетах, пытаясь забыть о поисках смысла, многие разлетелись по Вселенной, ища в других галактиках то, что помогло бы им жить дальше, некоторые нырнули в черные дыры... Наконец, большая группа вернулась к давным-давно покинутой нами колыбели цивилизации – нашей и Двускелетных...

Почему-то я жду, что она вновь покажет картинку. Но она не показывает.

– Они почти не изменились внешне, – сообщает корабль, – но, подобно нашим сестрам, прозябающим в том, что осталось от райских садов, они потеряли большую часть активного когда-то разума. Они тоже достигли своего предела, не смогли его переступить – и пошел откат... Мы увидели несчастных паразитов, пирующих на остатках былого величия – смешного, на наш взгляд, – и ждущих только времени, когда придется уступить место более активной форме жизни. И тогда у нас впервые за тысячелетия вновь появилась цель...

– Стать няньками при убогих? – уточняю я.

– Мы предпочитаем иные термины. Но – да.

– Пробудить в них волю к жизни и разум? Взять «на борт» способных перенести телепортацию и учить их? Подменить свою цель ИХ целью – какой она должна быть?

– Да. Да. Да.

– И есть успехи? – ядовито осведомляюсь я.

Она молчит.

– Через миллионы лет ваша звезда и Солнце спокойно разойдутся в пространстве на расстоянии в десятки световых лет! У вас что, заповедник для дегенератов?

Молчание.

– Вам мало космоса? – шепчу я.

– Нам – достаточно. Но наши подопечные хотят иметь свои неприкосновенные владения.

«Хотят»... Щенки. Неразумные эгоистичные детишки. «Это моя песочница, а ты сюда не лазай, а то я тебя совочком...» Игроки в пограничную стражу. А может, даже дети, играющие в рыцарей, готовых смести железной лавиной толпу презренных сарацин, а кони их разумны, но слепо повинуются малейшим движениям узды и шпор, они привыкли повиноваться, они любят повиноваться, без всадников им нестерпимо скучно и одиноко... и что с того, что приказы всадников неразумны?

Разве добрая нянька обидит убогого разумом? Даже если убогий по неразумию сломает живое дерево?

А ведь уже вовсю ломает. Резвятся детки. Но можно, наверное, отвлечь их от игры новой игрушкой. Поманив, например, телепортацией – всеобщей, а не только для избранных...

– Ладно, – цежу я сквозь зубы. – Что будем делать?

– Я приму решение.

Браво!

– Тебе не кажется, что я тоже имею право голоса? – с неуместной угрозой в голосе осведомляюсь я.

– Нет.

– А каковы возможные варианты решений?

– Основных – три. Воспринять тебя как второго подопечного. Доставить тебя в нашу систему для изучения. Изучить здесь и ликвидировать.

Очень мило. Крыса-мутант. Интересный объект для вскрытия.

– Когда ты решишь?

– Не знаю. Я думаю.

– Покажи мне нашу эскадру, – прошу я.

Часть «стены» делается прозрачной. Солнце – яркая горошина. Правее и выше – россыпь медленно тускнеющих точек. Это не звезды.

– Приблизить?

– Нет, не надо. – Мотаю головой.

Они уходят. Часть Четвертой эскадры все же уцелела в бойне и теперь будет долго тащиться до Цереры. Ни пуха вам, ребята. А ты, Мардж, береги себя и то, что в тебе...

– Ты слушаешь меня? – обращаюсь я к чудовищу, внутри которого нахожусь. – Ну, я – ладно. Не о том спрашивал. Как насчет Земли?

– Ситуация доведена до сведения других особей, поддерживающих то, что ты называешь барьером. Принятие общего решения потребует значительного времени. Мы никогда не торопились, поэтому и успели так много.

– А если Земля сгорит раньше, чем вы примете свое дурацкое решение? – рычу я.

– Возможно, так и произойдет, – бесстрастно соглашается корабль. – Устранение проблемы избавит нас от необходимости принимать решение.

– А тебе не кажется, что ты сволочь?

Она молчит. Нянька не может быть сволочью. Любые ее действия по тетешканью неразумного младенца – оправданы.

Погано-то как...

Я сижу на мягком полу во внутренней камере живого звездолета и уже не знаю, что мне делать. По-прежнему три «же», и я бы лучше лег, но противно прикасаться всем телом к этому... к этой... Брезгливо как-то.

А барьер по-прежнему движется к Земле – вернее, это Земля, увлекаемая Солнцем, несется на него, но какая разница? Не повезло человечеству, его светило выбрало не ту орбиту... А если все же случится чудо и Земля уцелеет – изменится ли на ней что-нибудь?

И главное – ТАМ ничего не узнают ни о том, чем же все-таки окончилась операция «Эгида», ни о том, что...