— Ниса Баринова, вы слышите меня? — спросила она, медленно проводя ладонями над моим болезным телом. — Как вы себя чувствуете?

— Хреново, — призналась честно. — Все зудит, и голова кружится.

— Хм, — от пальцев женщины начал распространяться приятная прохлада. — А скажите-ка, ниса, что вы ели сегодня утром или вчера вечером?

— Сегодня — ничего. Не успела еще.

— А вчера мы пили чай с конфетами, — откуда-то из угла добавила Милли.

— Что за конфеты?

— Желе с карикой. Но оно было свежим, Ксения не могла отравиться. Я ела все тоже самое и со мной ничего не случилось.

— А это не отравление, — поморщилась доктор. — У вас, ниса Баринова, случилась аллергия. На карику. Такое редко, но бывает.

— Это моя вина, — прошептала Милли убито.

— Не надо делать трагедию, — душераздирающе вздохнула ниса Мадариш. — Да, неприятно, но не смертельно. Уже завтра Ксения будет в полном порядке. Ну а сегодня ей придется побыть здесь.

— А вы можете просто дать мне лекарство? — выдавила, пытаясь приподняться. — Мне нужно идти, я не могу…

— Никаких "идти", — голосом женщины можно было замораживать тропические пустыни. — Во-первых, вы вчера явно съели много конфет и организм выдал слишком бурную реакцию. А во-вторых, вы иномирянка. И я не уверена, что воспримете наши лекарства правильно. Поэтому хочу все проконтролировать.

И мне бы поспорить, но голова так закружилась, что я упала обратно на кушетку. Сил не было даже шевелиться, а в глазах танцевали темные мушки. Ниса Мадариш выгнала расстроенную Милли, одним движением пальцев заставила кушетку подняться и превратиться в каталку, потом покатила меня в палату. Там помогла моей безвольной тушке переодеться в больничную одежду, уколола что-то в плечо, и я отрубилась. А последней моей мыслью было то, что нужно было вызвать Сейида.

Когда проснулась, слабость и головокружение еще чувствовались, но хотя бы зуд не терзал тело. Я лежала возле окна, и по невозможно красному свету солнца стало понятно, что оно начинает садиться. За ухом вибрировал связник.

— Сейид? — вытащив из-под одеяла вялую, как переваренная макаронина, руку, я активировала артефакт.

— Ксения? — послышался взволнованный голос моего дааштера. — Где ты? Уже час не могу тебя дозваться.

— Я в университетском лазарете.

— Что случилось?

— Аллергия, — мне неожиданно захотелось плакать, от слабости, от расстройства и злости на саму себя. — Так глупо вышло… Не надо было есть эти ягоды. Теперь лежу тут…

— Девочка моя, — мягко произнес мужчина. — Не нервничай.

— Я подвела тебя.

— Все хорошо. Не казни себя, Ксения, не надо.

Сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться. А мужчина сказал:

— Я сейчас приеду к тебе.

— Нет, — замотала головой, отчего в глазах опять потемнело. — Ты должен быть там, в городе. Пока ведь… ведь нет ничего нового?

— Ничего.

— Тогда… тогда просто будь на связи. Можно?

— Можно, родная. Как ты? Что говорит доктор?

Я натянула одеяло на плечи и ответила:

— Слабая, как котенок. Но завтра со мной уже все должно быть хорошо.

— Если нужно, я могу вызвать из Тимшара нашего специалиста.

— Не нужно. Лучше…

Порт, корабельный гудок, длинные ряды складов… У одного из них, такого пугающе знакомого, курит мужчина. Он кривится и кашляет от едкого табачного дыма, но продолжает смолить свою сигарету. Его взгляд, хмурый, колючий, скользит по округе. Но мужчина не замечает высокую фигуру в плаще…

— Сейид, — хрипло позвала я, когда меня выбросило из видения.

— Да?

— Порт. Возле того места где… где ты меня нашел.

— Понял. Отдыхай, Ксения.

Он отключился, а я устало уронила голову на подушку и отключалась тоже.

Второй раз проснулась уже ночью. Небо за окном было непроницаемо черным, а свет в палате потушили, оставив только бледный ночник. Мне хотелось пить, поэтому, вздохнув, я попыталась приподняться и сесть на подушке.

Оказалась, в палате я была не одна. Вроде бы, когда меня тут положили, соседняя кровать была закрыта ширмой, а сейчас ее отодвинули, и мне стало видно лежащую на ней девушку. Худенькую, с большими зелеными глазами, нежно-голубой кожей и волосами на тон темнее.

Надо же, ундина.

— Привет, — улыбнулась она. — Ты как?

— Более-менее, — неопределенно дернула плечом.

Голова все еще кружилась, а в горле было невыносимо сухо. Но хотя бы тело не чесалось и слабость почти прошла. Значит, лекарства ниса Мадариш работали.

Дрожащими руками я попыталась приподнять графин на тумбочке, но он оказался слишком тяжелым.

— Подожди, я тебе помогу, — попросила ундина и сделала плавное движение кистью.

Из графина вылетел водяной шарик и плюхнулся в стакан.

— Спасибо, — кивнула я и жадно выхлебала воду. — Ты маг воды?

— Все ундины в разной степени умеют управлять водой. Когда ты рождаешься в ней, в ней же живешь и умираешь, тебе от этого никуда не деться.

— Понятно.

— Кстати, я Аэдиоэрия. У нас на Ваальдане чем больше в женском имени гласных, тем лучше. Но здесь оно звучит очень непривычно, поэтому можешь звать меня просто Рия.

— Ксения, — говорливость и непосредственность ундины заставили улыбнуться. — Первый курс, провидцы.

— Сюда приходили твои друзья, оборотень и девушка. Но ты спала, поэтому они почти сразу ушли.

— Спасибо, что сказала, — вздохнула я и, устроившись на подушке поудобнее, осмотрелась по сторонам.

Это была небольшая палата на четыре койки, где сейчас лежали только мы с ундиной. На нас обеих были надеты тонкие безразмерные халаты, а моя соседка могла похвастаться еще и гипсом, в который была закована ее левая нога, лежащая поверх одеяла.

— Перелом, — подтвердила Рия в ответ на мой заинтересованный взгляд. — Ниса Мадариш сказала, что мне минимум до завтрашнего вечера кости сращивать. А вообще я тут с пятницы валяюсь.

— А у меня аллергия. Поела местных ягод.

— О, как я тебя понимаю. В первый день здесь я наелась таких длинных зеленых водорослей из столовой и покрылась красной сыпью. Представляешь, красное на моей коже?

— Представляю, — хмыкнула я. — А сейчас где навернулась?

— Полетала неудачно, — хихикнула Рия.

— Полетала? — переспросила удивленно.

Эта болтовня помогала отвлечься. Переговорник молчал, и, хотя меня грызла тревога за