— Да. — Брэндону удалось наконец закрепить булавку. Хэзер не спешила отодвинуться и стояла, поглаживая брошь.

— Спасибо, Брэндон, — пробормотала она. — У меня еще никогда не было такой чудесной вещи.

Брэндон обнял ее за талию, и сердце Хэзер стремительно забилось. В этот момент кто-то осторожно постучал в дверь, и Брэндон недовольно отстранился. В спальню вошла Хетти с подносом. Брэндон не упустил случая поддразнить ее:

— А где же тот зонтик, что я подарил тебе, Хетти? Я-то думал, ты будешь колотить им по полу каждое утро, будя весь дом. Миссис Кларк умрет от зависти.

— Да, мастер Брэн, это уж точно, — усмехнулась негритянка. — У миссис Кларк никогда не было такого красивого зонтика и такого жилета, как на вас, тоже. — Она взглянула на Хэзер.

— Спасибо, Хетти. — Брэндон улыбнулся. — Его сшила моя жена.

Негритянка поджала губы, расставила на столе посуду и направилась к двери, но у порога обернулась и снова оглядела жилет.

— Да, сэр, жилет просто загляденье. — Она помедлила и продолжила с оттенком раздражения: — Жаль только, что миссис пришлось продать свою одежду, чтобы купить материю.

Брэндон выронил вилку и пристально уставился на негритянку, но она уже отвернулась и с удовлетворенной усмешкой покинула комнату. Брэндон повернулся к жене, поставил локти на стол и сжал кулаки. Хэзер с безучастным видом смотрела в окно. Брэндон положил подбородок на ладонь и неторопливо осведомился:

— Значит, ты продаешь одежду, чтобы покупать подарки, Хэзер? Что все это значит?

Хэзер повернулась к нему с невинным лицом и пожала плечами.

— У меня не было денег, а мне хотелось сделать вам сюрприз. К тому же я продала старое платье.

— У тебя не было старых платьев, — нахмурившись, возразил Брэндон.

— Нет, одно было, — не согласилась Хэзер.

Брэндон наморщил лоб, припоминая, но так ничего и не вспомнил.

— И какое же из платьев ты сочла старым, дорогая? — Он приподнял бровь.

Хэзер смутилась и положила ладонь на свой округлый живот.

— То, в котором я была, когда мы встретились, помните?

Брэндон кивнул, поднял вилку и принялся за еду, с раздражением жуя кусок ветчины. Когда он заговорил, в его голосе звучало явное неодобрение:

— Лучше бы ты этого не делала, Хэзер. Мне неприятно знать, что моя жена продает одежду бродячим торговцам. Обычно я держу деньги внизу, в ящике стола — потом покажу тебе, где именно. Ты можешь брать оттуда столько, сколько понадобится.

Хэзер сделала глоток чаю и подняла голову с оскорбленным видом.

— Сэр, мне казалось, что у меня нет никаких прав тратить ваши деньги, — заметила она.

Брэндон отложил вилку и уставился на нее.

— Вы продали вещь, которая принадлежала мне, мадам, мне! — процедил он сквозь зубы. — Прежде чем мы поженились, вы взяли у меня фунт и оставили вместо него платье. Для меня оно стало боевым трофеем, так сказать, сувениром в память о знакомстве, и я хотел сохранить это платье как воспоминание о той ночи.

Хэзер смущенно нахмурилась. Слезы выступили у нее на глазах при мысли, что она досадила мужу.

— Простите, Брэндон, — тихо пробормотала она. — Я не знала, что вы так дорожите этим платьем.

Она опустила голову, бессознательно прикоснувшись пальцами к почти забытой броши. Брэндон внезапно вспомнил, что сегодня Рождество, смягчился и пожалел, что расстроил жену.

— Дорогая моя, — ласково заговорил он, опустившись на колено рядом с ее креслом, — мне нравится твой подарок, я буду с гордостью носить его, помня о твоем искусстве, но я не беден и не могу допустить, чтобы моя жена продавала торговцам одежду, словно какая-нибудь крестьянка. У меня есть деньги, и ты можешь распоряжаться ими, как пожелаешь. — Он поставил Хэзер на ноги и обнял ее, на мгновение прижав к себе. — Не надо слез — ведь сегодня Рождество. У тебя может покраснеть лицо.

День был дождливым, в доме стояла тишина, большинство слуг были отпущены. Джефф отправился в Чарльстон поздравить своих знакомых, но обещал вернуться к ужину. Брэндон сам развел огонь в камине в гостиной, устроился на полу рядом с креслом Хэзер, прислонившись к ее ногам, и читал ей «Сон в летнюю ночь» Шекспира. Хэзер слушала и шила одежду для ребенка, слегка посмеиваясь, когда Брэндон менял голос, изображая героев. Перед камином лежало огромное березовое рождественское полено, принесенное вчера Джеффом и Этаном. Полено было украшено двумя большими свечами, сосновыми ветками и бумажными цветами и перевито красными лентами.

Наконец он закрыл книгу, принес шахматы и принялся обучать ее игре. Она сразу же запуталась в ходах фигур и рассмеялась, вызвав улыбку Брэндона. Приближался вечер, и Хэзер пошла переодеться. Через некоторое время она спустилась вниз в темно-зеленом бархатном платье с приколотой на груди брошью. Брэндон поцеловал ей руку и окинул ее восхищенным взглядом.

— Красота этой броши не идет ни в какое сравнение с вашей, мадам, — с усмешкой пробормотал он.

Он налил Хэзер бокал мадеры, и она с улыбкой приняла его.

— Боюсь, что вы просто хотите утешить меня после моего позорного поражения в шахматах.

Брэндон рассмеялся.

— Ты слишком подозрительна, дорогая. Напрасно ты мне не доверяешь, я всего лишь говорю то, что вижу, и не только я.

Хэзер подошла к окну и вгляделась в темноту. В кронах деревьев завывал ветер, капли дождя монотонно стучали по крыше. Но внутри, в гостиной, приветливо потрескивал огонь, ярко горели свечи. Хэзер подумала, что этот день она запомнит навсегда. Брэндон подошел к ней.

— Я люблю дождь, — задумчиво произнесла Хэзер, — особенно вот такой — настоящий ливень, тогда дома кажется особенно уютно. В такой дождь отец оставался со мной, может, именно поэтому я люблю такую погоду. Я никогда не боялась ни дождей, ни гроз.

— Должно быть, ты очень любила своего отца.

Хэзер кивнула:

— Да, он был хорошим, и я любила его, но каждый раз боялась, когда он уходил и оставлял меня одну. — Она усмехнулась. — Папа часто говорил, что мне недостает смелости. Ребенком я была такой трусихой!

Брэндон взял ее за руку.

— Девочкам не полагается быть смелыми, дорогая. Они нуждаются в утешении и защите.

Хэзер удивленно вскинула голову, поспешно отвела глаза и неловко усмехнулась, чувствуя, что краснеет.

— Я опять надоедаю вам своими историями. Простите.

— Я не говорил, что они мне надоели, дорогая, — возразил Брэндон.

Он подвел жену к кушетке. В это время на веранде послышались шаги, и на пороге появился Джефф вместе с порывом ветра и ливнем. Дворецкий Джозеф поспешил принять его промокшую шляпу и плащ и принести домашние туфли, пока Джефф с трудом стягивал высокие сапоги. Он вытер залитое дождем лицо и вошел в гостиную.