Хулиан… О нем Скарлетт горевала иначе, нежели о сестре. Своей смертью они поразили разные части ее сердца, но обе раны были одинаково болезненны. Новый приступ рыданий подступил к горлу, как огромная волна, готовая обрушиться на берег. Однако, оплакивая Хулиана, Скарлетт кое-что вспомнила. Вспомнила, ради чего покинула его бездыханное тело. Она победила в игре, и теперь Легендо обязан был исполнить ее желание. На секунду в душе Скарлетт встрепенулась надежда – почти невесомая в сравнении с ее горем. Неясная, переливчатая и такая слабая, что удержаться за нее было невозможно. Ведь теперь Скарлетт потеряла не только Хулиана.

В груди снова защемило. И друг, и сестра погибли. Кого спасать? Скарлетт была не вправе выбирать, и все же она чувствовала себя так, будто стояла перед выбором. Очевидно, ее сестринская любовь оказалась слабой. Или Хулиан значил для нее больше, нежели она сама осознавала. Скарлетт должна была выбрать Теллу, однако медлила, как будто все еще надеясь на чудо, которое поможет ей спасти обоих.

Сестра или мужчина, которого Скарлетт полюбила? Он умер из-за нее. Он всем ради нее пожертвовал, встретившись лицом к лицу с отцом. А потом, перед расставанием, отдал ей часы. Скарлетт вспомнила, какие болезненные ноты звучали в его голосе, когда он пытался сказать правду. Ему не полагалось ее защищать, но он сделал, что мог. Благодаря Хулиану Скарлетт испытала то, о чем прежде и не мечтала. За это она вечно будет вспоминать его с любовью.

Ну а Телла была ей не просто сестрой. Телла была лучшей подругой Скарлетт, существом, за чью жизнь она отвечала. Именно Теллу ей надлежало любить больше всех на свете. Уверившись в своем решении, Скарлетт повернулась к Легендо:

– Я выиграла. Вы должны исполнить мое желание.

Магистр фыркнул так, словно это заявление его позабавило:

– Вынужден вас огорчить.

– Что вы имеете в виду?

– Судя по вашему тону, – сухо ответил он, – вы и сами все понимаете.

– Но я же победила в игре! Разгадала все ваши загадки и нашла сестру. Вы обязаны исполнить то, о чем я попрошу!

– Неужели вы думаете, что я сделаю это после всего произошедшего?

Огни, горевшие вокруг, задрожали, словно смеясь вместе с Легендо. Скарлетт сжала кулаки и приказала себе не плакать, хотя слезы уже обожгли ей глаза. То, что в награду за победу она получала лишь одно желание, оказываясь перед необходимостью выбирать между двумя дорогими людьми, уже само по себе было жестоко, но отнять у нее даже это… Нет, она не могла подобрать слов.

– У вас нет сердца! Вам дела нет до того, что погибли два невинных человека!

– Если я и впрямь такой злой, то почему же вы до сих пор здесь? – произнес Легендо, и его глаза не показались Скарлетт похожими на сверкающие камни, как при первой их встрече.

Не знай девушка, кто перед ней, она бы сказала, что этот человек печален. Возможно, причиной было ее собственное горе, окутавшее все вокруг пеленой тумана. Легендо словно потускнел. Когда Скарлетт впервые увидела его на ступенях у подземной реки и, позднее, когда он вошел на балкон, от него исходило сияние, которое теперь померкло. Это был уже не тот Легендо. Ослепительно-белая кожа стала мучнистой, а черты неясными, как на выцветшем портрете.

Долгие годы Скарлетт верила, что в мире нет злодея хуже, чем ее отец, и нет волшебника могущественнее, чем магистр Караваля. Но сейчас Легендо не казался ей великим чародеем – даже в свете огней, которые то разгорались, то мигали по его молчаливому приказу. Может быть, он не соглашался исполнить желание Скарлетт только потому, что не мог этого сделать?

Нет, Скарлетт повидала достаточно чудес, чтобы в них верить. Она много знала о волшебстве: бабушка твердила, будто двигатель магических сил – желание, Джован говорила, что магия питается временем. А Хулиан уступил Скарлетт один день собственной жизни, дав ей каплю своей крови.

Кровь! В мире Караваля она имела особую цену. Если одна капля была способна сократить смертельный сон на сутки, то, вероятно, ради полного спасения Теллы и Хулиана Скарлетт следовало пролить множество капель?

– Как попасть вниз? – спросила она у Джован, не будучи уверенной, что получит ответ, однако девушка быстро показала ей кратчайший путь из башни в город.

На улице с каждой секундой сгущалась предрассветная мгла. Фонари догорали, предвещая скорое окончание ночи. Люди столпились вокруг Теллы – драгоценной Теллы, которую Скарлетт уже не могла назвать своей. Без улыбок, смеха, секретов и колкостей это была лишь оболочка любимой сестры, но не она сама.

Ни на кого не обращая внимания, Скарлетт опустилась на колени прямо в лужу крови. Тело Донателлы пострадало как нельзя сильнее: руки и ноги противоестественно изогнулись, пряди медовых волос обагрились. Скарлетт прикусила палец и сжимала его зубами до тех пор, пока на ладонь не упало несколько красных капель.

– Телла, пей! – Она поднесла дрожащую руку к посиневшим неподвижным губам сестры, но та не вздохнула и не шелохнулась. – Прошу тебя! Ты же сама говорила, что в жизни так много прекрасного! Ты не можешь умереть сейчас! Пожалуйста, вернись ко мне!

Скарлетт закрыла глаза и еще раз прошептала свое желание, как молитву. Она перестала верить в чудеса после того, как отец утопил Фелипе, но Караваль вернул ей эту веру. Даже если Легендо отказался удовлетворить ее просьбу, еще не все потеряно. Бабушка говорила: «Каждому человеку может быть даровано исполнение одного-единственного неосуществимого желания. Если у тебя есть что-то, чего ты хочешь больше всех благ в мире, магия поможет тебе это получить». Больше всего на свете Скарлетт хотела вернуть себе сестру. Вероятно, сила этого чувства, подкрепленная волшебными чарами Караваля, могла спасти Теллу.

Но чуда не произошло. Фонари горели все слабее и наконец угасли, как и жизнь девушки, чье неподвижное тело Скарлетт сжимала в объятиях, тщетно твердя: «Проснись, проснись!» По щекам заструились слезы. Скарлетт готова была просидеть так до тех пор, пока соленые капли не высохнут, а она сама вместе с сестрой не превратится в пыль в назидание всем, кто захочет поддаться обманным чарам Караваля.

* * *

Вихрь плача и невнятных слов отчаяния мог бы стать завершением этой истории, но в последний предрассветный миг, в самое темное мгновение ночи, рука шоколадного цвета осторожно тронула Скарлетт за плечо. Та подняла глаза и увидела Джован. Огонь фонарных свечей уже почти превратился в дым, и лицо темнокожей девушки было едва различимо, но ее мелодичный голос Скарлетт тотчас узнала.

– Совсем скоро объявят о завершении игры. Прозвонят утренние колокола, и люди начнут собираться в дорогу. Я подумала, что вы, возможно, захотите забрать вещи сестры.

Запрокинув голову, Скарлетт поглядела на неогражденный балкон Теллы – нет, магистра Легендо.

– Того, что осталось там, мне не нужно.

– Полагаю, кое-что вам все же пригодится.

39