Она была испугана.

Отлично. Ей следует бояться. Того, что случится с ней, если ее тайна раскроется. И того, что произойдет, когда они останутся наедине.

– Поэтому, – заключил Энтони, – я с огромным удовольствием поднимаю свой бокал в честь моего брата, Колина, и его невесты, Пенелопы Федерингтон. За Колина и Пенелопу!

Колин посмотрел на свою руку и обнаружил, что кто-то предусмотрительно вложил в нее бокал с шампанским. Он поднял его, намереваясь пригубить, но после секундного раздумья поднес бокал к губам Пенелопы. Толпа разразилась приветственными криками. Пенелопа сделала глоток, затем другой, вынужденная пить, пока Колин не уберет бокал, что он сделал не раньше, чем она допила до конца.

Сообразив, что эта ребяческая демонстрация власти оставила его без выпивки, в которой он отчаянно нуждался, Колин взял бокал Пенелопы, который она по-прежнему держала в руке, и залпом осушил его.

Толпа возликовала еще больше.

Колин нагнул голову и прошептал ей на ухо.

– Сейчас я приглашу тебя танцевать. Когда к нам присоединятся остальные и мы больше не будем в центре внимания, постараемся выскользнуть из зала. Нам надо поговорить.

Пенелопа едва заметно кивнула.

Колин взял ее за руку и вывел на середину зала, положив другую руку ей на талию, когда послышались первые звуки вальса.

– Колин, – шепнула она. – Я не думала, что так получится.

Колин изобразил, улыбку. В конце концов, это его первый официальный танец с невестой.

– Мы обсудим это позже, – уронил он. – Но…

– Через десять минут. Можешь не сомневаться, мне есть что сказать тебе, но сейчас мы должны просто танцевать.

– Я всего лишь хотела…

Он сжал ее руку предостерегающим жестом. Пенелопа прикусила губу, кротко взглянув на него, и отвернулась.

– Мне следует улыбаться, – прошептала она, не глядя на него.

– Так улыбайся.

– Тебе тоже следует улыбаться.

– Ты права, – согласился Колин. – Следует.

Но не улыбнулся.

Они начали танец. Пенелопа грациозно двигалась в такт музыке, стараясь не поддаваться панике. Ей хотелось плакать, но она как-то умудрялась держать уголки губ приподнятыми, сознавая, что все наблюдают за ней, следя за каждым ее жестом и каждым– выражением, промелькнувшим на ее лице.

Годами она чувствовала себя невидимкой и страдала от этого. А теперь отдала бы все на свете за несколько мгновений прежней безвестности.

Впрочем, нет, не все. Она не отказалась бы от Колина. Если брак с ним означает, что она проведет остаток жизни под пристальным вниманием света, так тому и быть. И если порой ей придется выносить его гнев и презрение, как сейчас, это того стоит.

Она знала, что он придет в ярость, если она опубликует свою последнюю заметку. Руки ее дрожали, когда она писала ее снова, и она трепетала от ужаса все то время, пока находилась в церкви Святой Бригитты (как, впрочем, и на пути туда и обратно), уверенная, что если он застигнет ее на месте преступления, то отменит свадьбу.

Но она все равно это сделала.

Конечно, Колин уверен, что она совершила ошибку, но она просто не может допустить, чтобы Крессида Тумбли присвоила ее труды. Неужели она просит слишком многого, желая, чтобы он хотя бы попытался понять ее? Она слишком много работала и слишком многое вытерпела от Крессиды.

К тому же она знала, что Колин никогда не откажется от нее после официального объявления о помолвке. Отчасти по этой причине Пенелопа дала четкие указания своему издателю доставить газету в понедельник на бал к Моттрамам. И еще потому, что казалось немыслимым устроить подобное представление на собственной помолвке, особенно если учесть, что Колин решительно возражал против этой идеи.

Черт бы побрал мистера Лейси! Наверняка он сделал это нарочно, чтобы добиться максимальной огласки. Как постоянный читатель леди Уистлдаун, он достаточно знал о светском обществе, чтобы догадываться, что бал, устраиваемый Бриджертонами в честь помолвки, будет самым грандиозным событием в сезоне. Зачем ему понадобилась эта сенсация, Пенелопа не представляла, поскольку разжигание интереса к леди Уистлдаун не сулило ему выгоды, С леди Уистддаун покончено раз и навсегда, и мистер Лейси больше не получит ни гроша от ее публикаций.

Если только…

Пенелопа нахмурилась и вздохнула. Должно быть, мистер Лейси надеется, что она передумает.

Рука Колина крепче сжала ее талию, и Пенелопа подняла взгляд. В сиянии свечей его глаза казались поразительно зелеными, Хотя, наверное, они будут казаться ей изумрудными даже в темноте.

Колин указал подбородком на другие пары, заполнившие танцевальную площадку.

– Пора уходить, – сказал он.

Пенелопа кивнула. Они уже предупредили родных, что она неважно себя чувствует, так что никто особенно не удивится их раннему отъезду. Ну а то, что они будут вдвоем в карете… что ж, помолвленные пары могут рассчитывать на некоторое смягчение правил, особенно в такие романтические вечера.

С ее губ сорвался нервный смешок. Этот вечер обещает быть самым неромантичным в ее жизни.

Колин бросил на нее острый взгляд, вопросительно выгнув бровь.

– Не обращай внимания, – сказала она.

Он сжал ее руку, хотя и не слишком нежно.

– В чем дело?

Пенелопа обреченно пожала плечами. Вряд ли она может что-нибудь сказать или сделать, чтобы этот вечер не стал хуже, чем он уже есть.

– Просто я подумала, что этот вечер задумывался как романтичный.

– Он мог быть таким, – безжалостно отозвался Колин. Он убрал руку с ее талии и, слегка придерживая за локоть, повел через толпу к французским дверям, выходившим на террасу.

– Не сюда, – шепнула Пенелопа, обеспокоенно оглядываясь назад.

Колин даже не удостоил ее ответом. Они вышли в ночной сад и свернули за угол. Однако и там Колин не остановился.

Бросив беглый взгляд по сторонам, чтобы убедиться, что поблизости никого нет, он открыл неприметную дверь в стене.

– Что это? – спросила Пенелопа.

Вместо ответа он подтолкнул ее сзади, и она оказалась в темном коридоре.

– Наверх, – скомандовал Колин, указав на лестницу. Пенелопа покорно зашагала по ступенькам, остро ощущая его присутствие за своей спиной.

Когда они поднялись на второй этаж, Колин открыл дверь, выходившую на лестничную площадку, и заглянул внутрь. Пенелопа узнала коридор, где располагались личные апартаменты семьи. Там было пусто. Колин схватил ее за руку и быстро зашагал вперед, пока они не добрались до комнаты, где она никогда прежде не была.