Примечательно, что продолжительное сидение в Крыму для белых являлось, по мнению Какурина, неудобным по экономическим условиям: «Огромная масса беженцев и войск, скопившихся в Крыму, начинала уничтожать все его продовольственные запасы. Поэтому, открывая кампанию 1920 г. на Таврическом театре, генерал Врангель руководствовался не столько политическими и стратегическими, сколько продовольственными соображениями.

Предполагалось, выйдя за Перекопский перешеек, захватить всё, что возможно, и, если окажется необходимым, скрыться опять в Крым, имея уже необходимые продовольственные запасы. Поэтому Врангель не предполагал развивать операций дальше линии Александровск — Мариуполь. В дальнейшем мыслилось связаться с украинскими повстанцами, поднять восстание на Дону и таким образом обеспечить свои фланги…

Согласно замыслу операции, для облегчения армии Врангеля выхода с перешейков на континент в Феодосии был посажен на суда корпус Слащёва, который, высадившись в районе восточнее Гениченска (с. Кирилловка), 6 июня начал быстро распространяться в западном и северном направлениях. 7 июня в наступление перешли прочие корпуса Врангеля с перекопского и чонгарского направлений. 10 июня корпус Слащёва занял г. Мелитополь; в то же время добровольческий корпус Кутепова, распространяясь от перекопского перешейка к линии р. Днепр, утвердился на его левом берегу, а сводный казачий Абрамова, выйдя через Чонгарский перешеек, распространился на северо-восток по направлению к Донской области. К 12 июня противник очистил от советских войск Северную Таврию».

Первая попытка отбросить армию Врангеля за перешейки была предпринята красными в конце июня 1920 года соединениями 13-й армии Юго-Западного фронта. Она оказалась неудачной. Была почти полностью ликвидирована конная группа Жлобы. Тогда красные предприняли вторую попытку путём образования на южном Днепре ударной группы из состава частей 13-й армии и двух вновь подтянутых стрелковых дивизий. Началась она с переправы через Днепр у Каховки, Корсуньского монастыря и Алёшек, а также с атаки корпуса Слащёва.

Сам Яков Александрович, правильно оценив обстановку, местность, свои силы и силы противника, составляет план защиты днепровского района, который представляет Врангелю 21 июля — 3 августа 1920 г., № 737 с.

«1) Противник превосходит в 6–7 раз своей пехотой, вдвое лёгкой артиллерией, имеет тяжёлую и автомашины и равен коннице.

2) Берег противника выше нашего, и мы стоим на низкой открытой равнине, так что условия местности на его стороне и в смысле расположения, и в смысле наблюдательных пунктов. Места, удобные для переправ: Каховка, Корсуньский Монастырь, Казачьи Лагери, Алёшки. От первых двух пунктов грунт благоприятствует движению к Сивашам, от двух последних песок и болото делают его длительным. Группировка противника должна проверяться лётчиками.

3) Защита нами переправ не сулит никаких успехов, но зато огромные потери, артиллерия наша будет забита и вряд ли даже сможет сняться с позиций. Бороться с артиллерией противника благодаря высоте его берега и отсутствию тяжёлой артиллерии у нас мы не можем.

4) Перетаскивание тарт и всех технических средств на наш берег для противника затруднительно: отойдя на 10–15 вёрст от берега к нам, он хотя по местности окажется в равных с нами условиях, но питание его затруднится.

5) Стоять против переправ у нас не хватает сил — мы всюду будем слабы, следовательно, главным силам надо отойти.

6) Одними силами корпуса справиться почти невозможно, и поэтому я прошу Вашего высокопревосходительства подчинения мне корпуса генерала Барбовича. На случай вашего согласия я решил:

а) Держать на фронте даже не охранение, а отдельные посты наблюдения, посылая всё время лётчиков для определения сосредоточения сил противника и части удальцов отрядами около 100 штыков под командой лично мне известных офицеров для поимки контрольных пленных.

б) Главные силы под напором противника отводятся на Чаплинку через Чёрную Долину и Большие Маячки, всё время демонстрируя упорное сопротивление, но ближе 1000 шагов не сцепляясь. За всеми остальными направлениями только наблюдать и задерживать там противника мелкими частями.

в) Если противник пойдёт в направлении на Сальково, его атакует Барбович от Серогоз, а я от Чаплинки, даже если он поставит заслон (лётчики мне донесут о его движении). Если он пойдёт на Перекоп, что я считаю менее вероятным, так как думаю, что он погонится за живой силой нашей армии, а Перекоп он всегда успеет занять от Алёшек, то его атакует в тыл Барбович от Серогоз, а я с фронта от Чаплинки. На первый случай на Перекопе надо держать находящиеся там части и подвести по желдороге с тылу.

г) Для свободы моего манёвра прошу о немедленном возврате мне моей автогрузовой колонны в 24 машины для установления запасной линии питания: Сальково — Громовка — Аскания-Нова — Чёрная Долина.

Прошу срочного ответа…»

Как напишет в своей книге генерал Слащёв, «для передачи этого плана был снаряжён личный адъютант сотник Карнаков на штабном автомобиле, назначенном в моё личное распоряжение, чтобы не дожидаться поезда в Юшуне.

Он прибыл в Севастополь ночью, пакет «Секретно». В собственные руки главкому» через Генштаба полковника Шкеленко был передан Врангелю. На рассвете 4 августа я получил телеграмму за подписью Шкеленко: «№ 732/с — главком утвердил». Прошло 4-е число, и утром 5-го я получил телеграмму за подписью Карнакова (моего адъютанта): «Автомобиль задержан в Севастополе штабом главкома за непроизводительную трату бензина по переезду из Чаплинки в Севастополь». Я немедленно вызвал к аппарату Шатилова, его не было, подошёл Коновалов. Я ему передал телеграмму о задержке автомобиля. Он мне ответил, что это сделано по его распоряжению, потому что тратить бензин, столь дорогой, по таким пустякам не стоит, так как, по его мнению, красные вовсе не собираются наступать на Днепре. Что мне оставалось делать? Я передал следующую телеграмму в собственные руки главкома: «Главкому: автомобиль, отвозивший вам № 732 с, задержан в тылу вашим генквартом. Если я что-нибудь делаю неправильно, то прошу взыскать с меня, а не лишать личными распоряжениями вашего штаба чинов моего корпуса необходимейшего средства связи. Слащов»».

Кроме всех этих передряг, в войсках Слащёва появилась дизентерия. Яков Александрович также заболел ею. Но, несмотря на эту болезнь, он ещё пытается что-то сделать:

«Вопреки мнению Ставки, в ночь с 6 на 7 августа красные одновременно начали переправу у Каховки, Корсунского Монастыря и Алёшек. Задача красными частями была формулирована приказом по 13-й Красной армии (узнал уже позже) следующим образом: «Форсирование Днепра, разгром живой силы противника, оказание поддержки левобережной группе, закрытие проходов противнику обратно в Крым».

Воздушной разведкой выяснилось наутро, что наибольшее скопление красных и сосредоточение плавучих средств — у Корсунского Монастыря (15-я стрелковая дивизия). Около 14 часов закончилось исправление моста у Каховки, к 17 часам переправилось до 2000 человек красной пехоты с артиллерией и броневиками и началось наступление на фронте Любимовка — Терны, к 18 часам Терны уже были заняты красными.