— Что сказала бабка? — спросил Кровельщик.

— Она слышала, как он открыл входную дверь и с кем-то разговаривал, а потом щелкнул замок, и все, — отвечая, краля присела на край стула.

Кровельщик был недоволен, что краля без его согласия расположилась в комнате, но выгонять не стал, потому что неподдельный страх в ее глазах наполнял его яростью к тем, кто приготовил для него ловушку. Нет, его так просто не возьмешь, он не из того теста слеплен. В ответ на объяснение крали жестко отрезал:

— Врет бабка!

Девушка вздрогнула от его возгласа.

Поведение старушенции выводило Кровельщика из себя. Изовралась. От этой старой карги можно ожидать всего. Он был битый волк, знал: предают всегда те, кто рядом, те, кто более всего кажутся безвинными. Никому нельзя верить. Никому. Особенно сейчас. Ни бабке, ни девке, даже подручным верить нельзя. Хоть они с ним прошли немалый путь и ни разу не было повода усомниться в них. Но купить в наше время можно кого угодно, только нужно заплатить сумму, которая его устроит.

Кровельщик достал ствол, проверил патроны в обойме, пошарил в ящике стола, куда припрятал еще пару пачек патронов. На молчаливый вопрос девушки проговорил:

— Нам эту ночь пережить! А дальше такую бузу устроим по всем малинам — мало не покажется, город закачается! Бабку в ванную, запри ее на ночь, пусть там дрыхнет, старая кляча!

Краля вышла за дверь, и Леонтий через минуту услыхал, как по коридору разнесся голос старушенции:

— Пусть он сам там спит! Ишь, умник!

Кровельщик внезапно рассвирепел и пулей вылетел в коридор с пистолетом в руке.

— Тебе виднее, милок! — испуганно попятилась та, спиной обтирая стену. — Сейчас, только устрою подстилку и лягу!

Краля торопливо подтолкнула старушенцию в ванную, быстрее убирая с глаз Леонтия, и закрыла за нею дверь.

После этого Кровельщик сам проверил все двери и окна в квартире и вернулся к себе в комнату.

На улице опускалась темнота, поедая остатки света. Квартиру охватил мрак. Но Леонтий не включил ни одной лампочки. Он как челнок мотался по комнатам, выглядывал в окна, не отпуская от себя кралю. Когда в его комнате она присаживалась на скрипучий, видавший виды диван, он недовольно поворачивал к ней голову, благо что в темноте она не видела его злого лица, иначе бы ни разу больше не коснулась этого дивана. Беспрерывная беготня по комнатам надоела ей, и краля, молчавшая все время, подала голос:

— Можно я сделаю кофе? — попросила. — Чтобы не уснуть.

Он дернулся от ее голоса сильнее, чем от скрипа дивана, недовольно сжал зубы, но согласился и потребовал для себя покрепче. Краля выскочила в кухню, забрякала посудой, вскипятила воду и вскоре принесла чашки с кофе. За ними — хлеб, масло и большой бабкин нож в тарелках. Расположившись за столом, в темноте отрезала два куска, один — больше, другой — меньше, намазала маслом сверху и большой протянула Кровельщику:

— Это бутерброд к кофе, — пояснила, как будто он сам не мог догадаться.

Леонтий сел за стол, положил перед собой пистолет, взял бутерброд и отхлебнул кофе.

Краля принялась за меньший кусок, запивая кофе, а уплетя его, неожиданно снова попросила:

— Можно я подремлю возле тебя на твоем диване, а то на своей кровати мне одной в комнате страшно.

Кровельщик положил бутерброд на тарелку, ни разу не откусив от него, поставил чашку с недопитым кофе, посмотрел на темный диван у стены:

— Ложись, спи, — бросил коротко. — И ни шагу отсюда!

Поднялся со стула, прислушался и опять пошел в очередной обход по квартире, выглядывая в ночные окна.

Возвратившись после обхода, увидал разложенный диван и раскинувшуюся на нем совершенно голую кралю. Она лежала с закрытыми глазами, посапывала. В темной комнате ее тело было плохо видно, но оно призывно влекло к себе. Он придвинул стул к дивану, сел рядом. Теперь складную фигурку девки было видно лучше. Ощущение опасности и запах женщины образовывали гремучую смесь. Ноздри Леонтия дрожали. Он с тоской подумал, что никогда у него не хватало времени на женщин. Всегда они были на заднем плане. Но прав ли он был в том, что так поступал с ними?

Сейчас девка сама предлагала себя, однако опять ему было не до баб. Всю ночь он должен настороженно прислушиваться и проверять двери и окна. Он оторвал глаза от голого тела крали, встал и отошел к окну. Ночь тянулась бесконечно, тревога сдавливала грудь, казалось, сердце вот-вот разорвется, но Кровельщик знал: какое бы напряжение сейчас он ни испытывал, ему нужно пережить эту ночь. Утром он выйдет из этой клетки — и тогда многим свет покажется в копеечку.

Наконец-то ночь стала блекнуть. В окнах посветлело. Леонтий в очередной раз прошелся по квартире. Облегченно вздохнул: еще немного — и все, и он выиграл. Кровельщик опять приблизился к дивану и с новым интересом посмотрел на девку. Красотка. Серый рассветный полумрак красиво обрисовывал все изгибы ее молодого тела. Она раскинула ноги по дивану, зазывала его. Он глянул на время. Ночь уходила. За окном раздался первый звук заработавшего мотора машины.

Леонтий еще раз прошелся по дверям и по окнам. Вот теперь все. Неотвратно наступает долгожданное утро. На улице послышались голоса дворников. Он выиграл. Теперь можно спокойно расслабиться. Напряжение в мышцах стало таять. Тело девки так сильно пахнуло женской сладостью, что у него свело скулы. Кровельщик медленно расстегнул пуговицы на рубашке. Трудная ночь прошла, день ожидался также нелегким, но сейчас можно было на какое-то время забыться с этой красоткой.

Он скинул с себя одежду и лег рядом с кралей, удовлетворенно вытянулся, коснулся рукой ее тела, провел по нему, ощущая прилив сил. Приятно. Она очнулась, улыбнулась до ушей. Леонтий навалился на нее, чувствуя, как она хороша. И в этот миг испытал под ребрами раскаленную боль. Кровельщик замер, не понимая, что случилось. А лезвие ножа второй раз вошло ему между ребер. Из его тела выплеснулась горячая кровь.

Он дико взвыл, пытаясь вцепиться девке в горло, но она сильным толчком, откуда только взялась такая сила, сбросила его с себя. Кровельщик, цепляясь пальцами за простыню, медленно повалился с дивана на пол. Изо рта потекла струйка крови.

Краля, вся в его крови, вскочила с ложа, наклонилась над ним. Он что-то попытался произнести, поднял руку и умер. Бесславно. Она с ненавистью бросила:

— Я отомстила тебе за Славу Саженя! Я любила его!

Выбежала из комнаты и открыла входную дверь, в нее вошли двое. Деловито прошли в комнату, спросив:

— Почему долго? Заждались в подъезде. Думали, уже сорвалось!

— Ваше дело таскать трупы! — выпустила коготки краля. — Дальше не суйтесь! Сделаете, получите свои деньги!

Брезгливо окинула взглядом окровавленное мертвое тело Кровельщика:

— Очень осторожный, козел! Сомневалась, что получится! Но все-таки клюнул! А ведь совсем не смотрел в мою сторону, когда я обхаживала его подручного. Он подох, но, кажется, так и не понял, что не подручный, а он был моей целью.