Рина, обернувшись, двумя пальцами коснулась лба, отдавая Долбушину честь.

Чем сложнее и многословнее человек объясняет что-то сам себе, тем выше вероятность, что он просто оправдывается.

Йозеф Эметс

Вернувшись в комнату после завтрака, мужская половина младших шныров обнаружила, что между кроватями бродит Кузепыч. Трогает мебель, проверяет краны на батареях и, хмурясь, что-то высматривает.

На обоях напротив окна было невыгоревшее пятно. Вчера тут висел плафон. Играя в каратиста, Макар собирался остановить ногу в сантиметре от плафона, но та не остановилась. От осколков они избавились. Шнур срезали. Остались следы мелких гвоздиков, белая дорожка от спешно содранной проводки и это предательское пятно.

Спасая Макара, Даня торопливо встал спиной к стене. Что ни говори, а длинный рост – серьезное преимущество, если хочешь загромоздить собой как можно больше пространства.

– А? Самый умный? – наехав на него животом, внезапно заорал Кузепыч.

– Не самый, – смущенно сказал Даня.

Смущался он потому, что не любил врать. Кузепыч перестал драть горло. Он переставал кричать так же внезапно, как начинал, – и этим смахивал на Макара.

– Скрываем отсутствие светильника № 45-611? Ну и куда вы его перевесили? Место хоть хорошее? – миролюбиво поинтересовался он.

– Место? Какое? – испугался Даня, представляя себе мусорный бак во дворе. – А ну да… Очень!

Кузепыч энергично выдохнул через нос, точно человек, с размаху опустивший топор на березовую чурку.

– К этому разговору мы еще вернемся! А пока того, грустный пень… Кавалерия просит вас к ней зайти! Там того… че-пэ у нас…

Лицо у Кузепыча стало вдруг настолько озабоченным, что таинственно исчезнувший светильник № 45-611 окончательно потух в его глазах.

Когда он вышел, к Дане подошел Макар и ткнул его кулаком в бок.

– Ты это, длинный! Ча ты сделал? – спросил, хмурясь.

– А чего я сделал? – удивился тот.

– Ну прикрыл меня! А ча? Спасибо тебе. А то бы того… дежурство мне было. И это… по морде!

Почему-то он был убежден, что Кузепыч может и по морде, хотя никто из шныров не мог припомнить, чтобы тот распускал руки.

К кабинету Кавалерии они подошли впятером: Макар, Даня, Кирилл, Влад Ганич и Сашка. Долго стояли у дверей, мялись. Потом Кирилл постучал. Из всех шныров нового набора он был самый бойкий в административном плане. Его всегда посылали разговаривать с начальством. Например, когда надо было выпросить раскладушку или кого-то отмазать.

Кавалерия не ответила, но дверь от стука открылась. Мешая друг другу, они вошли. В кабинете никого не было, но голос директрисы внезапно донесся снаружи. Они увидели, что окно распахнуто. Кавалерия стояла на расчищенном от снега пятачке. Рядом с ней – Ул. Шага за три от них взад-вперед ходил Горшеня, вскинув на плечо огромную алебарду. В его ручищах она казалась чем-то вроде удочки. С алебардой вид у него был нелепый, но воинственный.

– Давайте к нам! – крикнул Ул, махнув Сашке рукой.

Тот прыгнул в сугроб. За ним последовали остальные. Влад Ганич попытался остаться на подоконнике, свесив наружу ноги. Вроде не в кабинете, но и не в снегу. Золотая середина. Однако отсидеться не удалось.

– Чего уселся, как курица на заборе? Прыгай! – нетерпеливо повторил Ул.

– Я в туфлях! – возразил Влад.

– А остальные что, в валенках? Я вообще в шлепанцах! – фыркнул Ул.

– Так ты же совсем… – начал Влад. Брови Ула сдвинулись. Влад заметил это и торопливо закончил: – Вы же очень необычный. В своем роде уникальный! Мне сложно сравняться с вами в блеске всех ваших совершенств!

Кавалерия оглянулась на Горшеню и, поманив к себе младших шныров, негромко сказала:

– В ближайшее время ведьмари попытаются вторгнуться в ШНыр. Не знаю, как много их будет, но опасность реальная.

– А ограда? А защита ШНыра? – поспешно спросил Ганич.

Директриса вскинула подбородок. Она сама не знала как, что очень ее беспокоило.

– Ты напоминаешь об этом мне или берсеркам? Если мне, премного благодарна!.. Однако я пока не страдаю старческой деменцией!

– Я… но ведь…

– Взаимное понимание – это встречное понимание двух взаимов! Рада, что мы его достигли! – отрезала она. – Теперь главное! Время, место и цель вылазки нам пока неизвестны! Мы можем лишь предполагать, что это либо Зеленый Лабиринт, либо – чего тоже нельзя исключить – хранилище несвоевременных закладок.

– А если… – набирая воздуха для какого-то очень длинного предложения, начал Кирюша.

– «А если» – это, конечно, идеальная цель для атаки! – оборвала Кавалерия. – В любом случае, спасибо за консультацию! А теперь послушайте мой план. Если, конечно, уважаемый Влад и не менее уважаемый Кирилл не против!

Оба «уважаемых» торопливо замотали головами.

– Прекрасно! Все младшие шныры, кроме Алисы и Макара, будут дежурить в шныровском парке. Все работы и занятия отменяются. При себе иметь шнеппер и заряженную нерпь. В случае обнаружения ведьмарей в бой не вступать! Отойти к пегасне для усиления отряда Макса и Ула. Алиса будет дежурить в Лабиринте. Макар – в Копытово.

Макар вопросительно вскинул голову.

– Мне там нужен хороший наблюдатель. Если берсерки начнут подтягивать подкрепления, то, скорее всего, через Копытово. Снег глубокий, полями им не проехать. Конечно, наблюдатель не должен светиться.

– Не проблема, – небрежно сказал Макар. – Когда идти в Копытово? Сейчас?

– Только оденься потеплее, – остановила его Кавалерия. – Текущих носов мне хватает!

Сашка быстро повернулся к ней. В этих «текущих носах» и особенно в том, как директриса это произнесла, ему почудилось нечто очень знако…

– Да-да! – сказала Кавалерия, улыбаясь. – Рина здесь! Это от нее я узнала про вылазку ведьмарей. Она вернулась ночью. До утра мы с ней бегали, пристраивали гиелу. К счастью, у Кузепыча нашлась знакомая старушка, у которой муж держал овощной ларек. Муж умер, ларек утащили трактором на огороды. Отличный, с железными ставнями…

Ларьки, мужья и старушки смешались в душе у Сашки. Он слушал, но не понимал.

– А где Рина?..

– Спит у меня в кабинете. Ты же только что оттуда. Разве не видел ее, когда…

Сашка метнулся к окну. Через подоконник он перевалился животом, сшибив на пол плоский горшок с кактусовой семейкой. Рина спала на низком диване в углу, на котором обычно отдыхала сама Кавалерия. Заметить ее было непросто, поскольку она до самого носа укутана была теплым пледом. Изредка плед кашлял и шевелился.

Он застыл и, протянув руку, стал робко гладить ту часть пледа, которая не касалась Рины.