Старик двинулся дальше меж глухих стен домов мертвых. Аюна в глубочайшем изумлении следовала за ним.

– А это кто? – шепотом спросила она, присмотревшись к статуе воина в непривычного вида доспехах.

– Это Афай, предок Ширама. Ты ведь слышала о Битве Позора?

– Да, конечно, – кивнула царевна. – Афай кинулся к ногам правителя Аратты, умоляя помиловать накхов. То было разумное решение, единственно возможное…

– Вовсе нет, – возразил старец. – Если бы не род Афайя, арьи бы до нынешних времен выкуривали накхов из горных убежищ. Сейчас об этом многие говорят – особенно Зериг и их сторонники. Из-за предательства Афайя был уничтожен Великий Накхаран и другие большие города, обратились в руины храмы Первородного Змея, а сам наш Праотец объявлен извечным врагом Исвархи…

– Но Змей и есть его…

– Да, так сейчас говорят жрецы. Но триста лет назад их предшественники вовсе не поминали Первородного Змея как первейшего из врагов. Царевна, ты должна знать много гимнов Солнцу. Вспомни: хоть в одном из них упоминается Змей?

– «Отец-Солнце выводит свое воинство в небо, и дивы бегут от его огненных копий…» – пробормотала Аюна.

– Дивы – да, но не Змей.

– Ты кощунствуешь! – не удержалась царевна.

– Вовсе нет, – хмыкнул старик. – И ваши гимны – лучшее тому подтверждение. Святейший Тулум сказал бы тебе то же, что и я. Он тоже знает: хула на Первородного Змея скоро обойдется арьям очень дорого… А род Афайя просто принял сторону сильного… и продолжает делать это по сей день.

– Разве накхам плохо жилось в Аратте? – запальчиво продолжала Аюна. – Они сами пожелали заключить тот договор!

– Времена изменились, – грустно покачал головой старец. – Никто больше не хочет блюсти древнюю клятву, кроме Ширама и его союзников, да и тех с каждым днем становится все меньше…

– Что ж… – Аюна задумалась. – Если накхи отвергнут Ширама, я знаю, кто наверняка его примет!

– О чем ты, царевна? – Старик впервые взглянул на нее с любопытством. – Кому нужен низложенный саарсан?

– Аюру! Ширам спас Аюра от убийц, когда тот был еще ребенком, и с тех пор всегда был рядом. Потом он сопровождал моего брата на Великую Охоту, а это особая связь… И сейчас между ними военный союз. Их жизни и судьбы связаны! Аюр поддержит Ширама во всем. Если понадобится утвердить власть или усмирить бунтовщиков…

Старик задумчиво смотрел на девушку. Его длинные седые волосы тихо шевелил ночной ветер, белая змея на шее медленно двигалась, скользя по плечам.

– Неужели в моем роду появится новый Афай? – пробормотал старый накх. – Но если Ширам открыто пойдет против своих – что от него останется?

– Все, чего желает сам Ширам, – быть лучшим из саарсанов, вопреки никчемному пророчеству деда! – твердо проговорила Аюна. – А я собираюсь стать его женой и помогать ему во всем.

– Ты – камень на шее, стремительно приближающий его гибель.

– Я хочу быть не гибелью, но жизнью Ширама! Он ничем не заслужил бесславной кончины! Раньше я боялась его…

– А теперь нет? – усмехнулся старик.

– Теперь перестала.

Выговорив эти слова, Аюна поняла, что ее прежнее настороженное отношение к Шираму в самом деле совершенно переменилось. Еще в горном домике она смутно ощутила: произошло нечто важное. Еще понять бы что…

– Да, не боюсь, – повторила она. – И доверяю ему.

Старик задумчиво смотрел на царевну арьев.

– Может, ты и права, – протянул он. – Время от времени любому надо менять кожу… Некоторые умудряются проделать это еще при жизни…

– Ширам сейчас очень болен, а мы тратим время на разговоры! – спохватилась царевна. – Ты ведь здешний могильщик, как я понимаю? Я прикажу сейчас перенести его в твой дом. У тебя есть снадобья, чтобы унять лихорадку?

– У тебя они тоже есть, и получше моих. Ты сама – такое средство.

Аюна озадаченно поглядела на старика. Потом ее лицо вспыхнуло понимающей улыбкой. Не попрощавшись, царевна бегом кинулась обратно к лесу. Старик, сидя на краю полированного камня, проводил ее насмешливым, но в целом одобрительным взглядом.

Добежав до костра, Аюна сразу бросилась к Шираму. Села рядом, осторожно переложив его голову себе на колени, положила ладонь саарсану на горячий лоб и победно взглянула на изумленного Даргаша. К тому времени оборотень уже проснулся и разрывался между обязанностью сторожить раненого и разыскивать Аюну, утащенную ухром.

– Госпожа, где старик? Что произошло?!

– Я дочь бога и государя, – не отвечая на расспросы, произнесла царевна. – Наши прикосновения животворны! В столице во время больших праздников к отцу приходили страждущие, моля прикоснуться и отогнать насланную злыми духами хворь. Позор моей памяти! И благословение старику, ее пробудившему, кем бы он ни был – могильщиком, колдуном или призраком… Пусть теперь духи смерти только попытаются забрать у меня Ширама! Никто не приблизится, пока я держу его!

Близился рассвет. Ночь медленно отступала, прячась в складках гор, в пропастях и ущельях. В небе разливалась холодная малиновая заря. Угли в костре давно остыли. Аюна крепко спала, прислонившись спиной к сосне. Голова ее покоилась на плече Даргаша, дремавшего рядом вполглаза. Ночь выдалась нелегкой для царевны. Она так долго боролась со сном, что в конце концов уже и сама не могла отличить сон от яви. В небе метались тени – видно, души бесчисленных врагов, убитых ее женихом; оживали камни, и кусты можжевельника подкрадывались к костру, чтобы похитить ее нареченного. Корни сосен шевелились и начинали ползти, подобно змеям, окружая костер, а в черном лесу горели ненавистью чьи-то глаза… Тогда Аюна принималась о чем попало разговаривать с Даргашем, тоже вымотанным до предела после всего, что ему пришлось пережить накануне, – и засыпала на полуслове. Все это время она просидела неподвижно, обеими руками обхватив спящего Ширама, хотя от неподвижности и холода ломило все тело. В конце концов оба заснули.

Их разбудили голоса. Из сумрачного леса одна за другой появлялись темные фигуры, окружая поляну. Даргаш первым вскинул голову и схватился за оружие. Аюна испуганно вцепилась в Ширама – ей все казалось, это ночные духи подбираются, чтобы забрать его.

Один из лесных пришельцев, не приближаясь, что-то спросил по-накхски у Даргаша. Тот ответил и с явным облегчением повернулся к царевне:

– Это воины рода Сарга, госпожа. Они помогут нам.

– Слава Солнцу, – выдохнула царевна.

…И содрогнулась от внезапного ужаса. Ладонь, лежащая на лбу Ширама, уже не чувствовала жара…

Она наклонилась, вглядываясь в лицо, и бессильно откинулась на сосновый ствол. По ее щекам потекли слезы. Ширам крепко спал. Лихорадка прошла.

Твердыня рода Афайя ничем не напоминала приграничную крепость Аршага. Аюна, невольно ожидавшая увидеть нечто подобное, была не то что поражена – скорее даже раздавлена ощущением мрачной мощи, исходившим от крепости. Ей вспомнилось, как некогда они с сестрицей Джаяли насмехались над «дворцом» Ширама в Накхаране. «Дворец, в самом деле? Наверно, так накхи, раздуваясь от важности, именуют свои подобные ласточкиным гнездам хижины на склонах гор…»