– Света, Светка! – повторял Женя, но та не пошевельнулась. Только глаза неподвижно глядели в потолок, и Лера поняла – это конец. Она поднялась и отошла в сторону, к двери, где в полной темноте застыла от ужаса. Женька вдруг как-то по-волчьи завыл и, уткнувшись лицом в Светкино кимоно, зарыдал.

Лера не знала, сколько прошло времени, погрузившись в непонятное состояние невесомости, полной потерянности. Даже ни одной мысли не промелькнуло, хотя голова разболелась ужасно. И глаза, они просто закатывались от усталости. Она смотрела невидящим взглядом на лежащую Свету и склонившегося над ней Вдовина и с трудом соображала, что происходит…

Лера пришла в себя оттого, что ее отчаянно трясли.

– Я тебя удавлю, мразь! – орал Евгений, и только сейчас ей стало по-настоящему страшно.

– Женя, я не виновата, Женечка! – взмолилась она. – Это само получилось. Она просто упала и ударилась об угол той тумбочки. Посмотри, там, наверное, даже следы должны бы…

Она не договорила. Резкий удар сбил с ног, от боли перехватило дыхание.

– Я тебя сейчас в ментовку сдам! – орал Вдовин.

Лера заскулила от боли и страха.

– Я не убийца, – захлебываясь слезами, закричала она. – Я не убийца! Вы с ней, все вы! Вы убили жену и детей Астахова! И самого Андрея тоже убили вы! Ты и… она, – Лера показала на лежащую в крови Светлану. – Я все знаю!

Евгений на миг замолчал, потом усмехнулся так нехорошо, что у нее мороз пробежал по коже.

– Да ни черта ты не знаешь! Да и кто тебе поверит?

– Но я… – Она сделала попытку подняться и тут же получила новый удар.

– Сиди и не рыпайся. Я в ментовку звоню.

– Я никуда не поеду! – закричала она. – Я не поеду! Не поеду! И у меня есть свидетель. Он тоже все про тебя знает!

Лера сама не поняла, как ей удалось вырваться из его цепких лап. Она распахнула входную дверь – какое счастье, что Светка не успела ее запереть! – и бросилась вниз по лестнице. В домашних туфлях на каблучках бежать было сложно, но она ухитрялась перепрыгивать через несколько ступеней.

– Стой, дура! – орал Вдовин откуда-то сверху. Его голос с каждой секундой становился все глуше.

Четвертый этаж, третий, второй… Лера запыхалась, но спасение было уже близко. Еще пара пролетов – и она в безопасности. Лера вздохнула…

…И со всего размаху налетела на Вдовина – Женя, с перекошенным от злости лицом, был уже здесь.

– Думала, удерешь? – оскалившись, произнес он.

Лера была уже не в силах сообразить, что он всего-навсего спустился на лифте. Ей почудилось, что Евгений оказался перед ней каким-то невероятным, потусторонним образом, как это всегда происходило в ее ночных кошмарах.

– Нет! – попятилась она от него, закрыв руками лицо. – Ты не можешь быть тут! Ты не человек, ты дьявол! Ты мне снишься! Снишься! Тебя не может быть! Не может!

С каждым днем ей становилось все хуже и хуже. Вспоминались какие-то обрывки снов, что-то из прошлой жизни, все смешивалось в общую кашу, и Лера уже и сама не могла понять, где явь, а где нереальность. Напала лень – не хотелось ничего: ни есть, ни пить, ни думать, ни реветь. Наверное, во всем виноваты эти уколы, которые ей делала медсестра – толстая и противная. После них Лера словно забывалась, абстрагировалась от всего. Только изредка, открывая глаза, смотрела на потолок – на черное мокрое пятно, как раз над ее койкой.

Вдовин после того, как сдал ее в милицию, не появлялся. Она с трудом припоминала, что там было, сидела и пыталась убедить себя, что все это ей только снится. Женя между тем рассказывал:

– Я заехал к своей бывшей жене, нужно было поговорить. А тут она. Набросилась на Светлану и била ее головой об пол, пока не проломила череп. Мне кажется, она лишилась рассудка. Давно замечал, что с Лерой что-то не так. Ревновала по каждому поводу, какие-то страхи у нее появились, утверждала, что привидения по дому бродят. Может, психиатрическую экспертизу провести, или как это называется?

Его собеседники кивали: «Разберемся», а она только плакала и бормотала: «Вы не существуете, вас нет…» А потом… потом просто стало все равно. Не было никакого дела до этих людей, постоянно что-то спрашивающих, и до него, до Вдовина, тоже дела не было. Она затуманенным взором глядела на них и думала только об одном: «Когда же вы отстанете?» А потом ее перевели сюда. Здесь хорошо – никто не трогает, никто не мучает, кроме этой толстой женщины в белом халате, которая ее очень больно колет. Здесь она обрела душевный покой, до поры до времени, пока не стали появляться посетители.

Первой заявилась мать – худая, страшная, с синяками под глазами. Лера сама давно в зеркало не смотрелась, но была уверена, что она и сейчас выглядит на все сто, не то что эта серая мышь. Села, смотрит на нее жалостливым взглядом. Не выдержала Лера и отвернулась к стенке. А та не уходит. Прилипла к стулу, что ли? И причитает, причитает:

– Доченька, за что же нам такое? Сначала папа твой, а теперь вот… – и голос такой писклявый, противный.

А Лерка вдруг на миг поняла, что это она о ней – ее на одну ступень с батей Митяем ставит? Ее, первую красавицу, московскую богачку, – с этим алкашом? Не понимает, что Лера скоро выйдет отсюда – вот подлечит нервы и выйдет. Светка вон тоже лежала с нервным расстройством – и ничего, вышла. Светка… Тот жуткий день вдруг ясно встал перед ее глазами, и стало так тяжело, что по жилам пробежал огонь, и Лерка, желая выплеснуть агрессию, схватила мать за рукав и, с силой притянув к себе, прошипела ей прямо в лицо:

– Пошшшшла отссссюда!

То ли это произошло настолько неожиданно, то ли ее лицо было перекошено злобой, но маманя вдруг с испугом отскочила от койки и выпорхнула в коридор.

– Я уж не знаю. Я с ней разговариваю, а она как вцепится в меня. Как зверь какой-то… И глаза бешеные, – объясняла кому-то в коридоре.

Лера отвернулась к стенке – ну, вот и выгнала. Нечего ей здесь делать, только на нервы действует. Скрипнула дверь, и в палату вбежала все та же противная медсестра со шприцем в руках. На этот раз уколов было два. «Это мать, коза драная, виновата. Чтоб духу ее здесь не было больше! Увижу, раздеру на части!» – подумала Лерка и тут же успокоилась. Все растворилось в воздухе, и она сама словно впала в какую-то бездумную гармоничную атмосферу. Потом, все потом…

Она с трудом могла сказать, сколько прошло времени до того момента, как снова появился он. С какими-то апельсинами в руках, что ли… Ощупал ее глазами, холодно поцеловал в лоб. Надо было оттолкнуть его, обхватить руками его шею и задушить – или нет, вытолкнуть его отсюда с силой и крикнуть всем, что это он виноват во всем. Но Лера вдруг подумала: а вдруг он опять ей снится? Вдруг его не существует? Сейчас она поднимет панику, и ее посчитают за сумасшедшую? Ну уж нет! Она всех обхитрит. Она не будет обращать на него внимания. Но видение было что-то очень уж яркое. Мало того что оно сидело рядом, оно щупало ее, трогало за руку, зачем-то поправляло подушку. Даже запах туалетной воды исходил от него тот же, что от настоящего Вдовина. Хотя, может, его, запаха, нет совсем, ей только кажется? Может, она и этого мужчину, Жужжу, тоже придумала?