– Иди домой и проспись! – гневно добавил папа.

Внезапно Стейси подошла ко мне и до боли сжала руками мои плечи.

– Он вдрызг пьян, – заметила она, и я почувствовала, как она вздрогнула, добавив: – Боже, как же он напоминает мне моего от…

– Я способен позаботиться о своей земле, и не важно, что вы, придурки, надумаете делать! – рявкнул он на моего отца.

– Только если ты эгоистичный мерзавец, – крикнул папа. – Неужели тебе плевать, что ты разобьешь матери…

– Это меня ты называешь эгоистичным? – Тревор шагнул к нему, и могу поклясться, что весь павильон содрогнулся под моими вцепившимися в край деревянной стены пальцами. – Вот я-то как раз знаю одного невероятно эгоистичного…

– Заткнись! – взревел папа. – Хватит уже кипятиться, тебе не кажется? Ты слишком много выпил, чтобы говорить разумно. И ты портишь всем…

– Зато ты у нас всегда такой разумный, да? – запальчиво спросил дядя Тревор, брызжа слюной. – Долбаный золотой мальчик. Учился в колледже и, пока я тут горбатился, помогая отцу, ковылял по своей ученой лестнице, получая степень за степенью. Ведь на тебя у нас возлагали радужные надежды, на кого же еще?

Папа хранил молчание, однако совсем недолго.

– Ты все еще лелеешь детские обиды, Трев, – произнес он уже совершенно спокойным голосом.

– Заткнись, чертов умник! – Дядя Тревор сделал очередной угрожающий шаг к креслу отца, и все мое тело застыло в напряжении. Пожилой мужчина, с которым танцевала Амалия – может, доктор? – внезапно схватил руку моего дяди, пытаясь удержать его.

– Уж я-то не нуждаюсь в твоем игровом психоанализе! – крикнул дядя Тревор папе.

– Тебе уже сорок шесть лет, – спокойно продолжил мой отец. – Давно пора расстаться с юношескими обидами и повзрослеть.

Дядя Тревор, казалось, потерял дар речи. Он вырвался из сдерживающего мужского захвата, его глаза яростно сверкнули, и я поняла, что сейчас произойдет что-то ужасное.

– Дядя Тревор! – крикнула я, надеясь отвлечь его внимание на себя, хотя, по-моему, он даже не услышал меня.

Он шагнул за спинку папиного кресла, ухватился за подлокотники и, навалившись всем своим весом, мощно пихнул его вперед. Возможно, в темноте он не видел, насколько близко находилось кресло к краю павильонной площадки, но со своей выигрышной позиции я осознала, что сейчас произойдет катастрофа.

– Остановите его! – заорала я, беспомощно размахивая руками. – Нет!

– Дядя Грэхем! – завопила Дэни, пробежав мимо меня с вытянутыми руками, словно надеялась успеть предотвратить падение коляски на землю, но дядя Тревор толкнул ее с такой силой, что кресло вылетело с помоста точно пуля. Оно, казалось, зависло на краю, но через долю секунды уже с глухим ударом грохнулось на землю.

Я завизжала, застыв от ужаса, не в силах даже пошевелиться, но Стейси схватила меня за руку и потащила вперед.

Дэни первой добежала до моего отца.

– Дядя Грэхем! – задыхаясь, крикнула она, падая на землю рядом с ним. – О господи!

Добежав до коляски, я увидела, что папа вылетел с кресла и упал на землю в паре футов от него. Охваченная ужасом, я опустилась рядом с ним на колени, напротив Дэни.

В темноте я не видела его лица, но мне показалось, что он смотрит на меня.

– По-моему, все в порядке, – донесся до меня его шепот.

Я приободрилась, услышав его слова. Кто-то в павильоне закричал, что надо вызвать Скорую, а я, подняв глаза, увидела, как дядя Тревор пятится от края помоста, закрыв руками лицо, словно боялся увидеть результат вызванной им аварии.

– Прости! – завопил он. – Черт, Грэм! Прости меня!

Внезапно перед ним появилась тетя Тони и залепила ему оплеуху, словно пытаясь вернуть к реальности.

– Ступай домой, большой громила! – крикнула она, но он продолжал стоять, закрыв лицо руками и рыдая, как великовозрастный ребенок.

Отвернувшись от него, я вновь взглянула на отца – и на Дэни, которая осторожно приподняла его голову и положила себе на колени. Кто-то направил в нашу сторону луч прожектора, выхвативший из темноты папу и наши с Дэни фигуры. Я заметила, что Стейси сидит, привалившись спиной к стене павильона, обхватив голову руками с таким видом, словно не в силах поверить собственным глазам. Заметила и что тушь и обводка на глазах Дэни размазалась, и щеки под ними увлажнились. Ральф исчез, но Дэни его исчезновение, видимо, ничуть не взволновало.

«Вот моя настоящая кузина, – подумала я, – под ее резкими манерами, под показной стервозностью прячется хороший человек».

Я осознавала, что над нами в павильоне толпятся притихшие люди, но лиц не различала. Мне запомнились лишь расплывчатые фигуры женщин, закрывших рты руками, и растерянных, не понимавших, чем помочь, мужчин. Моя мать, протолкавшись через людское скопление, спрыгнула на землю рядом со мной и быстро опустилась на колени около моего отца. Его голова по-прежнему лежала на коленях Дэни.

– Ох, Грэхем, – громким шепотом простонала Нора. Пригладив рукой его волосы, она коснулась губами его лба и спросила: – Что у тебя болит?

Я поняла, что она заметила то же, что и я: полные слез глаза папы. Я никогда не видела его слез.

– Мне не нужна никакая Скорая, – тихо сказал ей папа. – Просто надо поднять меня.

– Хорошо. – Она оглянулась и обвела взглядом застывших над нами людей. – Где Расселл? – спросила она, обращаясь ко всем сразу.

– Я поищу его! – Стейси вскочила на ноги и, поднявшись на помост павильона, исчезла в толпе.

– Я могу помочь поднять его, – предложила Дэни.

– И я тоже, – подхватила я, хотя знала, как трудно даже немного сдвинуть с места тело моего отца, не говоря уж о том, чтобы поднять его в кресло.

Внезапно рядом появилась Амалия, словно материализовалась из сгустившегося воздуха. Склонившись, она коснулась папиного плеча, а ее упавшие волосы задели мою щеку.

– Я сама позабочусь о нем, Амалия! – вдруг резко произнесла мать.

Глаза Амалии удивленно расширились, но, чуть помедлив, она кивнула.

– Я помогу найти Расселла, – сказала она, отступая, и исчезла во мраке так же мгновенно, как появилась.

Из-за павильона вышел Питер.

– Чем я могу помочь? – спросил он мою мать.

Ее взгляд устремился к павильону, и я поняла, что она ищет Расселла.

– Мы не сможем поднять его без…

– Я иду! – крикнул Расселл, появляясь на краю площадки.

– Слава богу, – едва слышно произнесла мама.

Через мгновение Расселл присоединился к нам. Встав на колени рядом с Дэни, он мягко прощупал папин затылок, осветив его фонариком.

– Хорошо, что мы все-таки заменили подголовник, – тихо заметил он моему отцу. – Старый мог бы сломать вам шею.