Стейси неохотно перелезла через изгородь и села рядом со мной.

– Знаешь, – сказала она, – мне реально нравится ваш дом и даже ваша лесная сторожка, и твоя семья, и Расселл, и все остальные, но все-таки в этом Моррисон-ридже есть нечто пугающее.

– Ну, давай выкурим твой косячок, и тогда, может, все страхи развеются, – ободряюще предположила я.

Она извлекла из-под майки сигаретку и спички. Раскурив косячок, Стейси сделала затяжку, и я последовала ее примеру. Чувствуя под головой прохладный камень надгробия, я закрыла глаза, ожидая начала кайфа. Музыка из павильона доносилась и сюда. Мне нравилось, как она звучит издалека, приглушенная лесным участком. Нравилось слышать музыкальные пассажи, к которым примешивался постоянный гул голосов, и как случайные всплески смеха отражаются от окружающих нас деревьев.

Стейси внезапно взвизгнула, я открыла глаза и увидела, что она вскочила с земли. Из-за одного из сдвоенных надгробий появились две темные фигуры и двинулись в нашу сторону. Я попыталась встать, но от потрясения не смогла сдвинуться с места. Потом лунный свет выхватил из темноты светлый ирокез, и я перевела дух. Дэни со своим дружком.

– Это всего лишь моя кузина, – пояснила я Стейси, дернув ее за подол юбки, когда из темноты выступило бледное лицо Дэни.

– Травка! – подвывая, произнес ее странный приятель, когда они приблизились к нам. Казалось, что они выплывали из мрака.

– Ну как, подруги, не поделитесь ли с нами косячком? – спросила Дэни.

– Вы напугали меня до чертиков! – ответила Стейси.

Она снова села рядом со мной, и я почувствовала, как она дрожит. Да я и сама дрожала. Неизвестно, могла ли Дэни наябедничать на нас, но меня успокоило ее желание покурить вместе с нами.

Я взяла косячок из руки Стейси и протянула его кузине. Дэни взяла у меня сигаретку, и они с панком устроились напротив нас, прислонившись к другому надгробию.

Дэни глубоко затянулась.

– Это моя кузина Молли и ее подруга, – удерживая в себе дым, сдавленным голосом сообщила она своему парню. Потом, взглянув на Стейси, призналась: – Я забыла твое имя.

– Стейси, – откликнулась Стейси.

– А это Ральф. – Дэни кивнула на парня, который тоже успел сделать затяжку.

Ральф? Так Майкл из «Навсегда» называл свой пенис? Я не смела взглянуть на Стейси. Но не сомневалась, что мы обе едва сдерживаем смех.

– Привет, – умудрилась выдавить я.

Ральф ничего не ответил, только наклонился вперед и вручил мне косячок, а я сделала вторую затяжку и передала его Стейси. Я начала чувствовать кайф. Когда Стейси взяла у меня сигаретку, моя рука показалась мне какой-то чужой.

– Вам, подруги, не следовало бы курить эту дрянь, – заметила Дэни, показав на косячок. – Вы еще слишком малы. Двенадцать-то лет вам есть?

– Четырнадцать, – проворчала я.

Она прекрасно знала, сколько мне лет. Ей просто хотелось унизить меня перед своим приятелем или даже дружком. «Она вела себя как твой личный телохранитель», – сказал Крис о Дэни. Почему же тогда она унижает меня? Вероятно, сердится за то, что я ударила ее. Мне даже показалось, что я еще вижу синяк на ее скуле, но это могла быть и просто игра лунного света.

– Ты ходишь в школу Оуэна? – спросила Стейси Ральфа.

В ответ он слегка прикрыл и без того почти закрытые глаза, и у меня появилось ощущение, что это не первый его косяк за этот вечер.

– Ты знаешь Брайана Уоткинса? – спросила Стейси.

– Придурок, – изрек он, кивнув более явственно, и Стейси скорчила ему рожицу.

– Много ты понимаешь, – бросила она.

– Да уж побольше того, до чего вообще может додуматься твоя пустая голова, – ехидно сказала Дэни.

Мне хотелось закончить этот глупый разговор до того, как он опасно обострится, но я не успела придумать, как перевести его на другую тему, поскольку постоянный гул голосов, доносившийся с вечеринки, внезапно оборвался, точно кто-то выключил его. Мы все повернули головы в сторону павильона. Оттуда не доносилось ни звука.

– Что происходит? – спросила Стейси.

– Не знаю, – задумчиво ответила я. – Может, кто-то собирается произнести речь или тост?

Потом мы услышали резкий крик. Даже не знаю, исходил он от мужчины или от женщины, но крик был явно встревоженным.

– Там происходит что-то странное, – сказала я, поднимаясь на ноги. Перешагнув через изгородь, я направилась по лесу в сторону павильона. Теперь уже ясно слышались мужские голоса, громкие и сердитые. Я прибавила шагу, чувствуя, что Стейси спешит за мной, вероятно, не желая потерять меня из виду в темном лесу. Мне показалось, что Дэни тоже идет за нами, но я не стала оборачиваться и проверять.

Выбежав из леса, я увидела, что все гости в павильоне застыли, залитые светом четырех прожекторов. Музыка смолкла. Никто не танцевал. Слышались только те гневные голоса. Большинство людей скопилось в одной стороне площадки, и вскоре я оказалась достаточно близко, чтобы увидеть, на кого они смотрят: мой отец и дядя Тревор разгоряченно спорили на одной стороне площадки.

– …тошно даже слушать тебя! – крикнул мой отец, когда я подошла к углу павильона. – Неужели ты не можешь успокоиться? Никто не продаст тебе никакой земли, и если ты…

– С какой стати ты говоришь за всех? – Дядя Тревор возвышался над моим отцом. Его лицо побагровело, и в падающем свете я увидела, как он заорал, брызжа слюной: – Разве ни у кого больше нет своего мнения? Вечно ты навязываешь нам свои хреновы убеждения!

Я застыла на месте. От отца меня отделял один из больших динамиков и основание прожектора, но я видела его совершенно отчетливо. Он сидел обездвиженный, а дядя Тревор маячил перед ним, размахивая кулаками, как боксер, то пропадая, то опять появляясь в поле моего зрения. У меня защемило сердце при виде того, каким тощим и хрупким выглядел папа в своем кресле.

– Ты думаешь, я не переживаю за это долбаное «родовое гнездо»? – Дядя Тревор, выразительно согнув пальцы, закавычил последние слова. – Оно уже в любом случае напоминает «родовое вырождение», достигшее полнейшего упадка. Все равно никого не осталось, чтобы поддерживать Ридж в порядке.

Я надеялась, что бабули поблизости нет и она не слышит, как он отзывается о Моррисон-ридже. Пробежав взглядом по родственникам, окружившим дядю Тревора и папу, я не нашла ее.

Тетя Тони вдруг отделилась от компании и схватила дядю Тревора за плечо. Я не слышала, что она ему сказала, но ахнула, когда он грубо отпихнул ее, едва не сбив с ног. Она взвизгнула, и кто-то увел ее обратно в компанию сгрудившихся поблизости гостей.

– Черт подери, Тревор, что за глупости ты болтаешь! – крикнул мой отец. В его голосе слышалась столь редкая для него ярость, но ей было далеко до угрожающих физических выпадов дяди Тревора. Я в испуге схватилась за угол павильона.