Чувства обострились до сумасшедшего предела. Он сам стал чувством, ибо двигаться, говорить, дышать, сражаться и даже думать ему уже было нечем. Обостренное восприятие, привнесенное в обрубок изуродованного тела химическим препаратом, усиливалось тысячекратно от того острейшего ощущения полной безысходности, горя, ненависти и нечеловеческих страданий, которое он испытывал в ходе более чем двухчасовой непрекращающейся пытки.

У него больше не осталось тела в нормальном понимании этого слова, но сохранилось восприятие. Нервная система, обнаженная для всех ощущений, была напряжена и сконцентрирована, как никогда. Натянута, как готовая сорваться арбалетная тетива, и вот, когда последний канал, связывавший его с окружающим миром, – зрение – погас с опускающимся опухшим веком единственного глаза, Гор почувствовал то, что давно уже считал для себя потерянным…

Свет цвета крови окружал его всюду. Волны боли плескались над головой. Ветер смерти шевелил его волосы. Шепот ужаса топтался в оплавленной голове.

Движение… Блики…

Скомканные красные пятна за закрытым веком зашевелились, обрастая плотью видимости, приобретая черты настоящих предметов.

Вот странная бесформенная фигура – плечо Барни, поднимающего пламенеющий белым факелом ацетилен.

Вот силуэт кардинала, слепленный из ярко-красной глины, далекий, как силуэт корабля на горизонте.

Обе фигуры ужасны, лишены четкости, раздуты, как наполненные водой бурдюки, страшные, страшные призраки в призрачном мире зрения без глаз.

Их лиц не видно, носы, скулы, искривленные рты перетекают друг в друга, словно виды в дешевом пластилиновом мультфильме, но Гор знает, кто из них кто!

Этюд в багровых тонах. Голова кардинала поворачивается то в одну, то в другую сторону, видимо, стараясь не смотреть на изувеченное тело пленника. Его рвет. Под виском горит точка. Яркая, как маленькое солнце, и повороты головы не скрывают ее. Она видна сквозь череп, сквозь мозг, сквозь все – настолько ярок ее дьявольский блеск. Эта точка жива, она шепчет ему…

Шепчет ему?!

Боже, да это же шунт!..

Как в гипнотическом трансе сознание Гора двигается вперед.

Все ближе, ближе, ближе.

Точка-звезда расширяется, обрастая красными лучами. Лучи цвета крови тянутся вдаль, и это линии, связывающие шунт с окружающим миром. С сетью!

Гордиан прикасается к одной из напряженных нитей и отшатывается, будто от электрического разряда. Внутри, за тонкими стенками энергетического канала, он чувствует движение информационных потоков в окружающей вселенной, размеренное перешептывание сотен интеллектуальных машин, спрятанных за стенами храмов, плавный шелест их электронных мыслей.

К нему возвращался прежний дар Тшеди во всей своей мощи и божественной красоте. Теперь уже не только ошейники сервов, казалось, всю машинную вселенную Корпорации он может бросить к своим ногам одним усилием воли.

Силы небесные, Бог Смерти, Создатель Нуля, если ты существуешь, дай мне шанс!

Краем сознания Гордиан тронул шунт. Мягкими круговыми движениями нащупал входное отверстие и рухнул внутрь, за грань металлической шапки ретранслятора. Алая сеть, опутывавшая бесчисленными переплетениями электронных капилляров все тело ненавистного кардинала и воспринимаемая Гором до этого как «чужая», окрасилась льдисто-голубым.

Теперь «своя»!

Разум Гордиана чуть поерзал, привыкая к новым ощущениям и прогоняя волны нейронов по нитям новой системы. Система была знакомой, ведь всего несколько месяцев назад, во время сделки с викарием Гор уже хозяйничал здесь, под черепом своего врага. Разница состояла лишь в том, что раньше для проникновения ему требовался физический контакт и время на перекачку сознания из одной головы в другую, теперь же Гор оказался внутри чуждого мозга, прорвавшись сквозь разделявшее их пространство, не касаясь шунта руками и почти мгновенно!

Даже в лучшие времена его способности не простирались настолько. Сейчас же, усиленное болью и наркотиком, его сознание перебирало части чужого мозга легко, как карточную колоду.

Вот область контроля, здесь область памяти, а это – сектор рефлексов. Силиконовые волокна нейроразъема опутывали незримыми щупальцами все тело кардинала, его внутренние органы, мышцы, дублируя нервную систему, ускоряя рефлексы, гарантируя бессмертие – и делая более доступным его разум для проникновения таких, как Гор…

Наркоманов!

Он был внутри. Боль пропала. Бывший демиург и бывший калека замер на краткое мгновение и широко распахнул оба глаза.

Комната оставалась той же. Огромное зеркало все так же закрывало большую стену. Барни хлопотал с горелкой, а дурно обжаренный кусок мяса, бывший когда-то человеком, размеренно покачивался на крючьях.

Но вид теперь стал иным: Гор сидел, развалившись в кресле, напротив прежнего собственного изуродованного тела.

Медленно, до конца еще не веря произошедшей метаморфозе, он повернул голову и увидел собственное отражение – холеное лицо Амира с красной шапочкой на голове и красными же от бликующего света глазами.

Ни в руках, ни на поясе кардинала оружия не было – как духовное лицо Амир носил колюще-режущие предметы только на полях сражений, а не в Центральном храме. Однако всего в нескольких шагах от него на столе с инструментом лежал знакомый до боли предмет, от одного вида которого Гора слегка передернуло.

Превозмогая шок от ставшего для него слегка подзабытым ощущения ног, Гор встал, выпрямился во весь рост и подошел к столу.

В этот самый момент заплечных дел мастер в очередной раз тронул «пациента» за низ живота тонкой струей химического пламени, но тот даже не дернулся. Не дрогнул на лице ни один мускул, ни одна жилка не изогнулась от боли. Способность воспринимать страдания покинула бренное вместилище, вместе с сознанием Тшеди, смотревшим сейчас в спину черного «доктора» глазами красного кардинала.

От удивления Барни даже крякнул. Весь его опыт противоречил тому, с чем он столкнулся сейчас. Накачанный наркотиком «пациент» должен метаться от боли при малейшем прикосновении.

«Док» отстранил горелку от тела и с сомнением посмотрел на бело-голубую струю. Что не так?

Гор взял со стола «предмет» и шагнул вперед. Тело, только что занятое им, пока слушалось не во всем, руки и ноги двигались слегка невпопад: рост, вес, длина конечностей – все это обусловливает иную биомеханику и, как следствие, иные навыки координации движений и управления мускулатурой.

Барни все еще переводил непонимающий взгляд с бликующего ацетиленового пламени на изуродованное тело и обратно.

Еще шаг.

Барни развернулся. Невероятная интуиция, присущая почти каждому человеку за мгновение до смерти, пробежала по его спине леденящим разрядом. Он поднял глаза.