– Но я обещал мэру заняться этим вплотную, чтобы…

Я словно ткнул медведю копьем в бок.

– Постой-ка! – прервал меня Огги. – Только не говори, что ты теперь работаешь на этого сукина сына!

– Прости, Огги. Ты, конечно, весьма на него зол. Но разве ты не считаешь, что ему все же нужно вернуть дочь?

Он в раздражении отмахнулся от меня:

– Мы и сами ее разыскиваем. У нас есть к ней вопросы по поводу игры, которую они затеяли с Анной Родомски.

– Я стараюсь не мешать работе твоих людей, – заверил я. – Хотя в дальнейшем это может оказаться затруднительно, учитывая кампанию запугивания, начатую тобой против Сэндерса.

– О чем ты, черт побери, толкуешь? – Огги почти кричал.

– О патрульных машинах, которые постоянно дежурят на его улице, об офицерах, наблюдающих за ним, чтобы нагнать страху. О копах, которые обыскивают сумку его дочери. А Сэндерс к тому же уверен, что ты еще и прослушиваешь его телефон.

– Давно не слышал такого нагромождения вздора.

– Сэндерс винит тебя и твоих подчиненных, следящих за его домом, в том, что Клэр прибегла к столь сложному трюку, лишь бы незаметно исчезнуть из города.

Его щеки стали пунцовыми. Огги напоминал сейчас закипевший водонагреватель, готовый взорваться.

– Все это невероятная чепуха, – заявил он после паузы.

– Хочешь начистоту? Изволь. Когда ты приходишь на собрание городского совета и заявляешь мэру, что твои люди никогда не нарушали ничьих прав, ты лжешь, и мне это известно, как и всем в том зале. Но только им плевать. Можешь и дальше использовать Конституцию вместо туалетной бумаги. Да, ты со своими ребятами устроил самосуд над группой хулиганья из Буффало. Большое дело! Но если я знаю об одной твоей лжи, то с чего мне вдруг поверить, что сейчас ты говоришь правду?

– Дурака же я свалял, выручая тебя из беды!

Я направился к двери.

– То, чем я занимаюсь, не имеет никакого отношения к тебе, Сэндерсу и сваре между вами. Я просто хочу найти Клэр. Когда я ее разыщу, мы, может, сумеем понять, кто убил Анну.

Огги посмотрел на меня, и уголки его губ приподнялись в улыбке.

– Так ты ничего не знаешь?

– О чем?

– Этим утром мы уже произвели арест.

– Вы обвинили кого-то в убийстве Анны? Кого же?

– Ее парня.

– Шона Скиллинга?

– Именно его.

Я отпустил дверную ручку.

– Но у него же есть алиби! Один из твоих людей остановил его за проезд на запрещающий знак.

– Я навел справки, – парировал Огги. – Штраф нигде не зарегистрирован.

– Я же говорил тебе, что штрафа они ему не выписали! Шон отделался предупреждением.

– Чего еще ты хочешь от меня, Кэл? – спросил Огги. – Я проверил. Никто не помнит, чтобы останавливал мальчишку на «рейнджере».

– Мне чутье подсказывает, что он не делал этого.

– А твое чутье не подскажет ничего другого, если я сообщу тебе, что джинсы и трусики Анны были обнаружены под сиденьем его пикапа?

На выходе Огги распорядился вернуть мне мобильный телефон, хранившийся у дежурного в холле. Поступило три новых сообщения. Два от Донны, до которой явно дошли слухи о моих неприятностях, и еще одно от управляющего ландшафтной фирмой. Прежде чем перезвонить им, я поймал такси и доехал до места, где вынужден был бросить на обочине дороги машину Донны, когда меня задержали Бриндл и Хейнс. Затем я вернулся к зданию полицейской службы и поставил автомобиль на стоянку перед ним. И только потом набрал номер Донны.

– Твоя машина на том же месте, где ты обычно оставляешь ее, – заговорил я.

– Я два раза пыталась до тебя дозвониться.

– Мне было не до разговоров по телефону.

– Вот почему я и звонила. Мне сообщили, что тебя держат в нашем здании. И отнюдь не в комнате для почетных гостей.

– Верно. Но теперь мы во всем разобрались. Как ты узнала?

– Марвин сказал об этом Кейт, а она передала мне. Я связалась с Огги, но к тому времени тебя уже выпустили.

– Да, он лично вмешался.

– Они же ничего не нашли в твоей машине? – спросила Донна.

– Нет, возникла другая проблема.

Пауза.

– Другая проблема?

– Да. Кажется, я перегнул палку, испытывая судьбу. И это вернулось ко мне бумерангом, ударив в слабое место.

– Каким же образом Огги помог тебе выкрутиться?

– Расскажу позже во всех деталях. Обещаю.

– Ну, разумеется. – Ее голос прозвучал печально.

– Что такое?

– Случившееся прошлой ночью не значит, что все теперь в полном порядке, – сказала Донна.

– Знаю.

Загон, где держали мою «хонду», оказался необъятных размеров стоянкой, окруженной высокой оградой из металлической сетки, поверх которой протянули колючую проволоку зловещего вида. В конторе я увидел невысокую женщину, которая разгадывала кроссворд, дожидаясь меня. Сняв с крючка мой ключ, она провела меня мимо длинной шеренги уже списанных в утиль патрульных машин, транспорта, побывавшего в авариях, и нескольких целых автомобилей, подобных моему.

Как только я нашел свою машину, женщина сунула мне лист бумаги, прикрепленный зажимом к картонной подложке, и произнесла:

– Вам осталось расписаться вот здесь.

Я поставил закорючку. Она отдала мне ключ, пожелала доброго дня и объяснила, что мне нужно будет посигналить от ворот, и тогда они откроются.

Я, однако, не спешил сразу же уезжать. Сначала открыл багажник, где хранил набор инструментов для профессиональной деятельности. Ноутбук, оранжевый жилет дорожного рабочего и строительную каску в тон ему. Помимо прочих вещей.

На первый взгляд все было на своих местах.

Потом я проверил бардачок и убедился, что там тоже вроде бы никто не рылся. Как и сказал Огги, к моей машине пока даже не прикасались.

И все равно я с удивлением увидел парик Анны, еще лежавший внутри, на полу перед задним сиденьем. Может, его не внесли в список улик, поскольку к моменту убийства Анна его уже не носила? Но я тем не менее воспринимал эту вещь как важное материальное подтверждение всего, что случилось с ней незадолго до смерти.

Имелись и другие загадки, над которыми предстояло поломать голову. Зачем Куинн сказал Хейнсу и Бриндлу, что нужно конфисковать мою машину? Если он сам хотел проверить ее в поисках улик, то почему свалил все на шефа?

А теперь еще Шона Скиллинга арестовали по подозрению в убийстве Анны.