– Метелка лежала в столице, – неохотно признался во вранье герой борьбы с тенями. – В кабинете.

– В каком кабинете?

Чувствую, сейчас кто-то получит по голове метлой.

– Неважно. – Глэн почувствовал опасность и отсел подальше.

Интересно, из купе сбежит или взрослый мужчина победит?

– Важно! – Я грозно занесла над любовником метлу… и оказалась в его объятиях.

Вампир легко обезоружил и уложил на лопатки. Орудие мести на всякий случай отобрал и опутал неким заклинанием. Каким, поняла, когда исхитрилась до нее дотянуться. Ай, больно же! Подула на пальцы и обиженно уставилась на любовника.

– Успокойся, ну не успел сказать, бывает, зачем сразу по голове? Она ценная и полезная.

– Затем, что раздражаешь.

– Я тебя тоже люблю, – сверкнул зубами неисправимый кровосос и чмокнул в щеку.

– Что, прости?

Вся злость и обида разом испарились. Уставилась на него, силясь понять, пошутил вампир или нет.

– Что слышала, – спокойно повторил Глэн и усадил на колени. – Ну?

Отвернулась, сделав вид, будто не понимаю.

Какая в купе обивка интересная, а в диване кто-то дырку прожег, отчего не заменят?

– Я жду. – Рука декана игриво прошлась по спине.

Моей стойкости позавидовали бы любые партизаны, говорить на тему чувств я не собиралась.

– Ми-и-ира! – с придыханием протянул искуситель.

Дыхание щекотало ухо, будоража фантазию. Сам потом спасибо не скажет, если снимут с поезда за нарушение общественного порядка.

Ладони вампира пустились в долгое и чрезвычайно приятное путешествие, которое завершилось на верхней пуговке блузы. Я замерла, даже дышать перестала. Ну!

– Пора обедать. Ты ведь не против?

Вздох разочарования сорвался с губ, когда Глэн ссадил меня с колен и с самодовольным видом потянулся к саквояжу. А как же ласка? Я настроилась, вся горю, а он есть собрался! Сглотнула, когда увидела, чем именно собрался пообедать обманщик. Бутылочка с кровью!

– Человеческая, – похвастался вампир и отвинтил крышку.

Прижав руку ко рту, выровняла дыхание и запоздало сообразила:

– Ты мне мстишь?

– Не только. – Глэн отхлебнул из бутылочки и облизал губы, чтобы капли крови не попали на одежду. – Мне действительно нужно пополнить запас энергии, а тебе привыкнуть к неприятному виду и запаху моей еды. Считай, это не кровь, а сок. Абсолютно легальный, выданный органами правосудия.

Понятно, донором стал преступник.

Издеваясь, вампир смаковал своеобразный деликатес, невзначай показывая острые зубы. Сейчас они не требовались, но нужно же лишний раз попугать девушку. Последняя, то есть я, привыкла и больше не проявляла интереса к потугам сыграть на моих предрассудках.

– Так как?

Глэн выкинул бутылочку в окно и вернулся к прежней теме.

Я мысленно застонала и с надеждой поинтересовалась:

– А без этого нельзя?

– Не хочу оставаться в дураках. Я сказал, а ты нет.

Под напором превосходящей обаятельной стороны призналась, что Глэн очень симпатичен во всех отношениях, может, даже любим.

– Где-то глубоко в душе, очень глубоко, – попыталась спасти лицо.

Какая порядочная ведьма признается в чувствах? Это ее должны боготворить и носить на руках.

– Откопаю, – заверил вампир.

Он сиял, словно новенькая монетка, добился своего. Какие ж кровососы противные! То летать научат, то полюбить заставят.

Со вздохом перебралась к нему под бок, признавая поражение. Глэн тут же обнял, попутно роясь в саквояже в поисках платка. От вампира пахло пестрой смесью одеколона, мыла и крови. Бурая капелька притаилась в уголке рта, и я стерла ее пальцем.

– Напугал?

Не сразу поняла, о чем. Оказалось, о крови.

– Чуточку, – решила не врать. – Но я привыкну.

Сделала долгую паузу, нервно пожевав губы, и добавила:

– Я тебя люблю.

Замерла, натянутая как струна. Мужчины относятся к чувствам легче женщин, способны приврать, чтобы получить желаемое. Вдруг и тут выбил признание ради галочки? Вампиры – те еще сердцееды, если верить скупым строкам учебников, живы благодаря тому, что охмуряют жертв, купаются в обожании, воспринимают его как должное, только вот Глэн не такой. Или ошиблась, первое впечатление оказалось верным. Помнится, декан тогда показался премерзким типом.

Глэн хмыкнул и уколол:

– Вот не надо хамить незнакомцам в поезде, видишь, чем заканчивается.

Рассмеялась и ткнулась лбом в подбородок любовника. От сердца отлегло.

– Как студентка, право слово! – ворчливо укорял виновник переполоха. – Мальчик в первый раз в любви признался.

Показалось или он и себя успокаивал? Может, это Глэн впервые озвучил свои чувства? Во всяком случае, мне, как всякой женщине, хотелось верить в собственную уникальность. Что поделать, любим мы сказки, только мой принц клыкастый, пахнет кровью и не отличается хорошими манерами.

– А теперь, – вампир перетянул меня на колени, зарывшись пальцами в волосы, которые, между прочим, старательно уложила перед поездкой, – давай расплачиваться. По поцелую за каждую гадость, которую ты говорила.

Я застонала и легонько ударила любовника кулаком в грудь. Такой момент испортил!

– Думаешь, одним «люблю» отделалась, ведьма? – насмехался Глэн. – Нет, у меня все записано, сейчас блокнот найду.

И он сделал вид, будто роется в саквояже, хотя ежедневник лежал сверху, на видном месте. Не удержавшись, я перегнулась, подхватила его и, потрясая добычей, забилась в дальний угол купе.

– Та-а-ак, поглядим, сколько у тебя подружек в порту, чем занимаешься и отчего дело инкуба вдруг стало государственной тайной.

– Отдай!

Вампир попытался отобрать ежедневник, но я уклонилась. Мы, словно дети, прыгали по купе, борясь за книжицу в коричневом переплете. Высунув язык от усердия, задалась целью обыграть Глэна. Пусть на его стороне ловкость, на моей – упорство. В итоге отвоевала ежедневник у злобного агента службы безопасности и открыла на последней странице, заложенной ляссе. Обведенная в кружок дата, две записи на девять и одиннадцать утра. Со второй понятно – поезд, а вот первая занятная, безо всяких пометок.

– Хватит, Эльмира! – вампир таки отнял записную книжку и убрал обратно в саквояж. Последний для верности защелкнул. – Тебе не двенадцать лет, порезвились и хватит.

– Знаешь, – я взялась за расческу и шпильки, чтобы привести голову в порядок, – рядом с тобой я резко дурею. Можешь не верить, но в обыденной жизни я не такая.