— Poor me! Poor me! Poor old papa Carlo! Бедный я, бедный! Старенький папа Карло! Ни жены, ни детишек! Один, совсем один! Некому налить, в случае чего… — стакан!

Публика разразилась аплодисментами — все испытали облегчение!

— Слава богу, опомнился! — перекрестилась «Тилипаха» Тортила.

…Это был оглушительный успех! Спикерам аплодировали стоя. Эмилий Иванович положил на сцену громадный букет георгинов. Держась за руки, артисты выходили кланяться — сияющие, растрепанные, взмокшие.

Папа Карло вытащил на сцену идейного руководителя «Спикеров» — Ирину. Она смутилась и замахала руками. Поклонилась и сказала: «Спасибо!» «Это моя мама!» — объяснял сияющий Глебушка соседям.

Не преминул снова «засветиться» Виталий Вербицкий, снисходительно объяснявший всем желающим в кулуарах, что: «Да, довольно интересно, элементы народного театра, лубок, бурлеск, театр Брехта. Необычная режиссура и трактовка!»

— Не знаю, Брехт или не Брехт, а мы тебя сделали! — вылез кот Базилио. — Видал? Отпускать не хотели!

— Пошли гулять! — сказал Карабас-Барабас. — Виталя, ты с нами?

— Ну… в принципе… — Мэтр дернул бровью.

— Да ладно, не парься ты так! — нахально хлопнул его по плечу Карабас-Барабас. — У тебя тоже неплохо получается!

— Ирина Антоновна, вы с нами? — спросил папа Карло.

Ирина посмотрела на Глебушку, висящего у нее на руке, обвела взглядом спикеров и сказала виновато:

— Не могу, ребята, честное слово! Глебушке пора спать, завтра школа…

— Глебушку я возьму, иди! — успокоила Татьяна Сергеевна. — Иди, отвлекись, а то ты совсем…

— Ирина Антоновна!

— Пожалуйста!

— Ириша! Пошли!

Ирина кивнула.

…И они пошли-покатились. Развеселой шумной компанией. В мастерскую папы Карло отмечать бешеный успех. Или фурор. Прикалываясь по дороге над Виталей Вербицким, обещая посвятить его в спикеры, вспоминая, кто забыл роль, у кого парик съехал, как кот Базилио показывал фиги и говорил неприличные слова, правда, невнятно, так что, к счастью, никто ничего не понял. Как «Тилипаха» забыла слова. Как Буратинка споткнулась, взвизгнула и чуть не упала. От визга лопнул софит, уверял Дуремар. А Карабас-Барабас так вопил, что сорвал голос и последние слова роли изображал сомнительными жестами.

Лиса Алиса на ходу зачитывала записи из книги отзывов.

— А вот еще! — кричала она. — Слушайте! «Нет слов! Супер!» Какой-то Вова Лобик.

— Лобик — фамилия? Лобик-толстолобик!

— Ну! А вот еще! «Папа Карло — ваще отпад!» «Буратинка, лиса Алиса, Дуремар, Мальвина, кот Базилио… все! Порадовали!» «Well done, speakers!»[9]

«Удачи, спикеры!» «Так держать!»

…Придет время, и разлетятся спикеры в разные стороны. Переженятся, нарожают детей, обрастут бытом, проблемами и хворями, отяжелеют… Но что бы ни случилось, клуб «Спикеры» останется с ними навсегда. Папа Карло, Буратинка, лиса Алиса, кот Базилио… Карабас-Барабас, Дуремар до конца дней своих останутся героями старой доброй детской сказки. Так и представляешь себе перекличку через много лет:

— Папа Карло!

— Есть! Ох! — Папа Карло хватается за поясницу. — Проклятый радикулит!

— Лиса Алиса!

— Есть! А это мой лисенок! — Она выпихивает вперед толстого мальчика в очках.

— Карабас-Барабас!

— Я! Как насчет пойти в мастерскую писать декорации? Или принять?

— Всегда готов!

— Дуремар!

— В отъезде. Передает привет, выходит на скайп. Вот адресок.

— Ирина Антоновна!

— На месте! Предлагаю собраться и обсудить… может, поставим наконец «Пигмалиона»?

И так далее, и тому подобное…