— Долго еще до Волчьего лога? — окрикнул меня Макс.

— К обеду… — начал я и вскинул левую руку — сердце кольнула ледяная игла дурного предчувствия. Макс едва не уткнулся в меня и с трудом вывернул в сторону. Николай среагировал раньше и успел остановиться, не доезжая пары метров. Парни правильно поняли мой жест и начали медленно пятиться с поляны, на которую мы выехали. Что случилось? Я скинул варежку и уже собирался расстегнуть фуфайку, чтобы достать подаренный Катей оберег, когда небольшой сугроб в центре поляны, словно поняв, что его каким-то непонятным образом обнаружили, угрожающе заворчал. Вспыхнули два кроваво-красных глаза. Оскалившиеся на мгновение клыки были не очень длинными, но по остроте могли поспорить с лезвием бритвы. Сугробник! Судя по размерам, еще молодой, но от этого не становящийся для нас менее опасным.

Проклиная себя за невнимательность: надо было сразу обратить внимание на отсутствие живности в лесу — сугробники славились тем, что буквально «выедали» свою охотничью территорию, — я щелкнул кнопкой на лыжной палке. Из ее окончания с металлическим щелчком выскочил узкий клинок. Животное, принятое мной за кучу подтаявшего на солнце снега, резко сжалось, присев на задние лапы, но прыгнуть не успело: торчащее из палки лезвие, пробив белую шкуру — у матерых сугробников ее даже картечь не берет, — почти до упора вошло в грудину. Резкий визг ударил по ушам, лыжную палку рвануло так, что она едва не выскочила из рук. Зверюга, взбив снег мощными лапами, еще раз попыталась добраться до меня — палка опасно выгнулась, но выдержала. Макс сорвал с плеча автомат, подскочил к сугробнику и, приставив дуло к мохнатому уху, спустил курок. Сухо щелкнул выстрел — с веток деревьев ухнул вниз сбитый звуковой волной снег — простреленная голова зверя мотнулась вбок, но изогнутая в агонии когтистая лапа, зацепив за ногу, успела отшвырнуть Макса в сторону.

Я отпустил лыжную палку и схватился за ружье: молодые сугробники по одиночке не живут. Скорее всего, где-то поблизости стая голов в двадцать. И из них как минимум один взрослый самец. Подтверждая мои опасения, затрещал подлесок, и на поляну выскочил второй зверь. К нашему счастью, этот был не старше первого. Я спустил курок — отдача впечатала приклад в плечо — заряд картечи отшвырнул животное в кусты. Теперь быстро зарядить в штуцер ружейный патрон с пулей — взрослому сугробнику ни винтовочные, ни автоматные пули не страшны. Макс застонал и сел, неловко подгибая ногу. Порадоваться, что он пришел в себя, мне не удалось: сзади ударила длинная автоматная очередь. Я резко развернулся, едва не потеряв болтающиеся на ногах лыжи, и успел заметить, как Ветрицкий расстреливает из АКСУ еще одного сугробника, прыжками несущегося по нашим следам. Очередь перечеркнула тело зверя, но почти сразу же ушла в сторону — с деревьев полетели ошметки отщепленной коры. Плохо дело, это матерый. Я замер со вскинутым ружьем: промажу — времени на второй выстрел не будет. Увидев, что зверя не остановить, Николай рванулся в сторону и укрылся за стволом ближайшей осины. С разбегу пролетев мимо, сугробник замер, поднял на меня приплюснутую морду и, присев для прыжка, коротко рявкнул — оскаленные клыки были в мизинец длиной. Именно этого момента я и ждал: тяжелая свинцовая пуля угодила прямо в раскрытую пасть, и затылок твари просто снесло. Снег забрызгали бледно-розовые сгустки крови.

— Макс, ты как? — Я снова зарядил патрон с пулей. — Идти сможешь?

— Да я вроде в порядке, а вот котелок твой звездой накрылся. — Макс, не вставая, повертел в руках смятый котелок, который я на время отдал ему взамен простреленного вчера вечером.

— Не живут они у тебя. — Ветрицкий подошел к мертвому зверю и потрогал сбившуюся и висящую сосульками шерсть. — Какая жесткая!

— Фиг с ним, с котелком, надо быстрее отсюда уматывать, пока нас есть не начали. — Я вертелся на месте, озираясь по сторонам. Матерый сугробник двигался слишком медленно, думаю, хотел подождать молодняк, которому практика загона крупной дичи совсем не помешает.

— Здесь еще такие есть? — забеспокоился Макс, вскочил на ноги и тут же рухнул обратно на снег. — Черт!

— Что с ногой? — Где-то поблизости раздался знакомый рык, и меня прошиб пот: не успеваем.

— Болит, зараза. — Макс попробовал встать, на этот раз уже гораздо медленней. — Фу-у, не сломана, ушиб просто. Но долго бежать не смогу…

— Повезло еще, что по котелку удар пришелся. — Я торопливо достал из кармашка вещмешка небольшую стеклянную колбочку, сковырнул ножом закупоривающую ее деревянную пробку и протянул Максу, стараясь не вдыхать кисловато-горький запах. — Глотай.

— Это что?

Рычание и тявканье сугробников становилось все громче.

— Почка бархатника, замаринованная. Глотай быстрее!

— Зачем?

— Болеутоляющее.

Больше ничего я объяснять не стал, а выдернутой из туши лыжной палкой набросал на снегу прямоугольный треугольник и по три руны на каждой из его сторон. Снег на линиях заляпан кровью — не страшно: для сотворения заклинания рисунок не нужен, просто это лучший способ восстановить в памяти необходимый порядок магических действий. В Гимназии знания вдалбливали намертво, и до сих пор я старался придерживаться заложенных тогда принципов.

— Е-э-э… ну и гадость. — У Макса дернулся кадык, он сглотнул, с отвращением посмотрел на пустую колбочку и выронил ее в снег, — чуть не блеванул…

— Хватайте меня под руки, быстро, — прикрикнул я. Времени почти не оставалось. Магической энергии у меня не припасено ни карата, придется использовать собственные силы, и после наложения чар мне даже ногами шевелить трудно будет. Заклинание отвода глаз совсем простенькое, но колдун из меня аховый, толком управлять энергией не обученный, а прикрывать придется сразу трех человек.

Сообразив, что дело серьезное, парни подбежали ко мне и встали по бокам. Треск кустов раздавался уже совсем рядом.

— На зверей внимания не обращайте, только следите, чтобы они на нас не наткнулись. — Я глубоко вздохнул и, сконцентрировав в ладонях энергию, сделал первый пасс. В воздухе появилась мерцающая черта. Усилием воли я зафиксировал ее и, преодолевая сопротивление магического поля, свел ладони. Зависшая передо мной бледная пелена задрожала, постепенно становясь все прозрачней, но мне удалось стабилизировать ее, влив еще немного силы. Теперь самое сложное. Я зажмурился и, проговаривая регулирующее поток силы заклинание, начал выводить зеркально отображенные руны на четко видимом сквозь закрытые веки треугольнике. Темно-синие символы, стоило на них сосредоточиться, проступали на бежевом фоне сами собой. И почти так же быстро, как появлялись, начинали расплываться, когда мое внимание переключалось на следующий символ. Быстрее! Надпись была завершена, но первая руна почти растеклась в синюю кляксу, окрасив поле вокруг себя в грязно-зеленый цвет. Растянувшийся треугольник мазнул по Максу и Николаю, их ауры задрожали и начали медленно растворяться. Еще раз подпитав треугольник, я произнес завершающую фразу и, напоследок проведя по себе посеревшим и местами расползающимся полем, направил его в ближайшее дерево. От моей ауры к осине потянулся тонкий шнур заклинания. Успел! На человека такие чары наверняка бы не подействовали, но зверей ходящие деревья насторожить не должны. Надеюсь…