* * *

В этот же самый день на реке Вязьме внезапно случились первые заморозки. Путники легли спать теплым осенним вечером, а когда открыли глаза, то вся трава вокруг, вся листва на кустарниках и ближних деревьях повисла, ветки покрылись изморозью, а поверхность реки сковало льдом. Не очень толстым – всего два пальца толщиной, но вполне достаточным, чтобы тяжело груженный походными припасами струг застрял у берега.

– Откуда все это взялось? – выбравшись из-под мехового полога, огляделся великий Орей, одетый в одну лишь длинную рубаху из стриженой белки. – Вроде бы для зимы рановато!

Он выпрямился во весь рост, развел руки и склонил голову, слегка опустив веки. Пошевелил пальцами. Постояв так немного, огляделся, недовольно зарычал:

– Да что же это такое?!

Сын Макоши присел на корточки, приподнял край полога, тихо окликнул:

– Милая, ты можешь мне помочь?

Из теплой темноты показалось покрытое частыми темными чешуйками лицо девочки. Она поежилась, скрылась обратно, но вскоре снова выбралась на свет, одетая в мягкую, длинную рубаху, сшитую из тончайшей кошмы. Присев на борт, девочка набросила на плечи бобровый плащ, стянула ворот бронзовой фибулой, украшенной горстью самоцветов, а муж заботливо прикрыл ее хрупкие, плотно сдвинутые колени пологом.

– Ночью был заморозок, Ящера, и до сих пор не отпускает. Давай попробуем поправить дело.

Дочь всемогущей Табити кивнула, подняла лицо к небу, зажмурилась. Спустя немного времени вздохнула, опустила голову, взяла мужа за руку:

– Прости, любимый, не получается.

– У меня тоже, – вздохнул сын Макоши. – Ты знаешь какие-нибудь чары для управления погодой?

– Нет, – мотнула головой дочка змееногой богини. – Обычно для вызова дождей или разгона облаков вполне хватает моего желания. Особого чародейства не требуется. Думаю, чтобы сотворить теплый день зимой или нагнать снегопад летом, не хватит никакого колдовства. А оттепель или заморозки случаются просто по нашей воле. Если никто не мешает, конечно же.

– Если никто не мешает… – эхом повторил Орей.

– Завтрак поспел, великие! – громко позвали молодых супругов с берега. – Не желаете подкрепиться?!

На походной стоянке в расписном, выстеленном коврами струге, украшенном мехами и бунчуками, с пологом из кошмы на корме, ночевали только Орей и Ящера. Все смертные, что вышли вместе с ними в поход, разбивали лагерь на берегу. Разводили костры, варили похлебку, расстилали кошмы и шкуры.

– Сейчас подойдем, Третьяк! – отозвался сын Макоши.

Супруги вернулись под полог, оделись. Орей, облаченный теперь в лисий треух, лисью куртку и лисьи меховые штаны, опоясанный широким ремнем, оттянутым поясной сумкой, двумя ножами, гранитным топориком и палицей с навершием из хрусталя, подхватил на руки хрупкую девочку, завернутую в соболий плащ, спустился по трапу, прошел к костру, посадил жену на трухлявое бревно. Смоленский воин поднес богине деревянную пиалу, аппетитно пахнущую копченостями. В густом гороховом вареве плавали мелко нарезанные кусочки розового мяса и крупно порубленная репа.

Подкрепившись, Ящера поднялась, предупреждающе вскинула руку, чтобы ее не провожали, и, с трудом приволакивая ноги, медленно удалилась в лес, в ивовый кустарник. Вскоре вышла, доковыляла к реке, остановилась, недоуменно глядя на лед.

Один из скифов спохватился, метнулся к берегу, несколькими ударами топора разбил перед богиней лед. Девочка сполоснула руки, поднялась.

– Попробуем еще раз? – подошел к ней Орей.

Супруги взялись за руки, немного так постояли. Наконец сын Макоши пробормотал:

– Это не матушка. Она недостаточно сильна, дабы противостоять нам обоим. Помогать ей некому, ты обратила в камень всех ее сторонников. Да и не в ее правилах использовать такие способы. Она предпочитает отряды воинов с топорами и копьями, а не намеки. Она требует от врагов признавать поражение, требует клятву верности и почтительных молитв, требует подарков и алтарей. К тому же что проку от этих стараний? Мы все равно дойдем до Вязьмы! Просто это получится позднее.

Великий Орей повернулся к воинам и громко приказал:

– Сворачивайте лагерь, дети мои! Мы отправляемся!

Скифы послушно стали скатывать подстилки и шкуры, относить их в струг. Туда же сложили и опустевшие котлы, посуду, мешки с оставшимися припасами. Великий Орей отнес на корму свою супругу, затем сошел на берег. Путники взялись за веревки и потянули.

Корабль даже не шелохнулся, что, понятно, никого не удивило.

– Жереб, Сокол, Третьяк, – окликнул десятников Орей. – Обколите струг.

Люди удивленно переглянулись.

Главное умение богов – это управление погодой. В городах, что имели своего покровителя, боги творили дождь, если грядки и пастбища пересыхали, боги вызывали солнце, если требовалось подсушить тропы и берега, напитать зреющие на грядках посадки светом. Правители задерживали заморозки и призывали весну, успокаивали ветра или сдували злобную мошку.

Колоть лед вместо того, чтобы растопить его оттепелью?! Смертным это показалось странным.

Однако в жизни случается всякое, и люди взялись за работу, топорами и палицами разбив лед со стороны берега, затем навалились на борт, раскачивая струг и обламывая прозрачную корку с другой стороны.

Великий Орей выдернул с корнями небольшую осинку и, действуя ею как дубиной, стал крошить лед перед носом судна. Еще несколько скифов пришли ему на помощь, другие потянули веревку – струг наконец-то сдвинулся с места, заскользил по воде.

Путники, сменяясь, кололи лед – медленно, шаг за шагом, продвигаясь против течения. Так же медленно двигался по ледяному каналу корабль… Пока Третьяк вдруг не замотал руками:

– Стойте, стойте! Смотрите, борта!

Острые кромки льда в пробитом канале постоянно царапали тесовую обшивку струга, оставляя крохотные царапины. Поначалу на них никто не обратил внимания, но к полудню бесчисленное количество царапин сложилось в глубокую борозду, и стало понятно, что за пару дней лед пропилит древесину насквозь.

Великий Орей громко ругнулся, махнул руками, отшвырнул дубину и описал на берегу несколько широких кругов, сбивая сапогами иней с увядшей осоки. Воины молчали, ожидая воли своего повелителя. Все понимали, что попались в серьезную ловушку.

У смертных есть только две возможности ходить в дальние края. Либо летом, на лодке по речной воде, либо зимой, по речному льду, волоча за собой сани с припасами. Либо в мороз, либо в тепло. Никудышная погода со слабыми заморозками превращала дорогу в неодолимую преграду. Тонкий лед был достаточно прочен, чтобы мешать путешествию на кораблях, однако оставался слишком слабым, чтобы удержать на себе человека, да еще и с грузом.

Сделать волокуши – дело недолгое. Однако через бечевник – узкую тропинку сквозь прибрежный кустарник, местами пересекающую ручьи и притоки, местами сворачивающую на мелководье, – с ними не продраться. Отправляться в дальний путь без припасов – самоубийство. Уже через несколько дней с голоду пухнуть начнешь. Про войну и вовсе стоило забыть. Ведь броня, шлемы, луки и стрелы, запасное оружие – все находилось на струге. А также котлы, растопка, еда, постели… Пешему столько припасов на себе просто не унести!