— То-то и оно. Этим рапорты патрульных и допрос врача как раз и интересны. Все они заявляют, что в квартире, кроме родителей, присутствовал тот самый неизвестный мужчина. Однако они его не запомнили. Вообще. Сделали все, что полагается, и уеха ли восвояси. Объяснить, почему не забрали труп, не могут. Дескать, наваждение какое-то… — Капитан смущенно посмотрел в глаза начальнику. — Вот и как с такими работать?

— Да уж, на брехню очень похоже.

— Отработали по ним плотненько. Если их и купили, то мы не докажем. Зато мы установили, откуда жертва приехала в пионерский лагерь. Из коттеджного поселка за пятьдесят километров от лагеря. И тут-то появляется еще одна интересная деталь… Роднова родила в тот же день, что и погибла.

— Кошмар. — Подполковник вновь помассировал виски.

— Нашли врача, который принимал роды. Забавные вещи врачиха рассказала. Вера Георгиевна Роднова поселилась в местном коттедже и прожила там почти семь месяцев. Девушка положительная, вежливая и все такое. Сама время от времени выезжала, но в гости никто не приходил. А на седьмом месяце вдруг… родила.

— Бывает.

— Причем как родила! Полчаса от первой схватки до рождения. Я в этом не особенно разбираюсь, но вроде как это быстро…

— Быстро? Это не просто быстро. Моя жена полдня рожала. А что ребенок?

— Для недоношенного оказался на удивление здоровеньким. Девочка. Назвала Вероникой. В отцы записан некто Грассатор.

— Грассатор?

— Да, только никаких грассаторов разыскать так и не удалось. Вообще нет такого имени! И кличек таких никто не слышал, во всяком случае в Красноярске.

— Значит, нашим таинственным мужчиной, что привез тело к родителям, может быть Грассатор, отец ее ребенка. Ну, тогда перейдем к самому интересному. Родители. Как они объяснили, что не отдали тело медикам, а вместо этого кремировали его в тот же день? Что они рассказали про этого Грассатора? Почему засобирались переезжать через пять дней после смерти дочери? Где новорожденная внучка?

— Молчат родители. В смысле, отговариваются, мол, так решили и все. А мужчину, дескать, не помнят. Привез тело дочери, и на том спасибо. Никакого младенца с ним не было.

— Ну ведь чушь же это все!

— Да понятно.

— Раскрутите мне их как хотите! Если они знают не все, то многое.

— Как же их раскрутишь? У людей дочь погибла, не садить же их…

— Не садить, — кивнул подполковник. — Но… Она вошла в кабинет без стука, нагло и буднично. На голове — бейсболка, скрывающая слишком короткие для женщины волосы, козырек наложил тень на неестественно зеленые большие глаза. Бежевая рубашка завязана на поясе и расстегнута на одну пуговку больше, чем бесстрастно мог бы выдержать мужской взгляд. Синие джинсы, обтягивающие крутые бедра, и полуботиночки на высоком каблуке. Лицо безумно красивое, правильное настолько, что кажется кукольным, а не человеческим.

Оба мужчины не проронили ни слова, просто смотрели, сбитые с толку внезапностью появления и внешностью посетительницы.

Элегантно вышагивая, она подошла к столу и облокотилась на него, еще более открывая взору упругие прелести под рубахой. Посмотрела на одного, на второго. Остановила взгляд на подполковнике.

Лопахин сглотнул, хотел было что-то сказать и не смог, понимая, что способен выдать лишь нечто нечленораздельное. Что-то странное творилось с ним. Будучи эффектным мужчиной, он, бывало, встречался с действительно роскошными дамами, пусть и несколько уступающими нежданной гостье внешними данными. Подполковник и не думал, что может потерять дар речи при виде женщины. Однако не только красота его смущала… Зеленые глаза под сенью козырька, казалось, светились сами по себе, заглядывали в душу и высасывали из головы все мысли, оставляя лишь пустоту.

— Добрый вечер, господа, — промурлыкала гостья. Голос нежный, обволакивающий.

— Как вы прошли? — пробормотал подполковник. — Кто вы?

— Не важно ни то ни другое. К тому же я еще не выбрала себе имя. Оставим условности.

Она улыбнулась, обнажив белоснежные зубки, и разум Лопахина погас окончательно, не в силах больше сопротивляться этим губкам, этим зубкам, упругим полушариям, выглядывающим из декольте, но главное — этим глазам и… голосу, конечно же, голосу.

Женщина повернулась к капитану. Тот давно уже не в состоянии был ничего спрашивать. Его взгляд, беспрерывно блуждающий по ней, потух, с губ не сходила блаженная ухмылка.

Она осмотрела стол, обратила внимание на фотографии, при этом на долю секунды выражение ее лица сделалось серьезным, но тут же вновь стало соблазнительно-вызывающим.

Девушка опять повернулась к подполковнику:

— Удалось что-нибудь узнать?

— Что? — лицо Лопахина уже приняло такое же идиотское выражение, как и у подчиненного.

— Удалось узнать что-нибудь по делу? Грассатор, ребенок, девушка Вера. Удалось что-нибудь выяснить? Есть еще какие-то документы по этому делу, кроме тех, что лежат здесь?

— Следствие идет, — бесцветным голосом отозвался подполковник так, как если бы докладывал начальству. — Сейчас мы выясняем, откуда…

— Избавь меня от подробностей, — женщина улыбнулась снова, но теперь уже не искусственно, а искренне и весело.

— Особых подвижек нет. Личность и местонахождение подозреваемого установить не удалось. Здесь все документы по этому делу.

— Так-то лучше. — Женщина раскрыла папку и начала складывать туда бумаги и фотографии. — Я забираю это. Ты ведь не против?

— Делай что хочешь…

Очистив стол, она сунула папку под мышку, подмигнула Лопахину и двинулась к двери.

— Постой! — отчаянно крикнул подполковник.

Женщина напряглась, обернулась.

— Я увижу тебя снова? Я хочу! Я должен!

— Это вряд ли, — кинула она через плечо и скрылась за дверью.

* * *

— Говори тише, — прошипел мужчина в сером костюме, отведя собеседника в сторону. — Мне и так непросто здесь, а если они еще и услышат русскую речь…

— Прости, но других языков я пока не знаю, — ответил второй мужчина, тоже в костюме, только черном, высокий, с острыми чертами лица. Тот самый новообращенный, что первым заговорил с Грассатором месяц назад в заброшенном пионерском лагере «Дельфин».

— И называй меня по имени. Пора привыкать.

— Как скажешь, Виктор. Кстати, почему Виктор?

— Решил поддержать традицию эмиссаров и воспользоваться латынью.

— Хм, значит «победитель»? Что же, оптимистично.

— А какое имя взял ты?

— Еще не думал об этом. Зови пока Густавом, раз уж я у тебя на подхвате оказался, а там — посмотрим.

— Густав?