семья у другой койки услышала бы её, если бы не крики детей.

– Пришёл тебя навестить. – Йона взял стул, поставил его рядом с койкой и сел. – Ты ещё не сказала мне, как себя чувствуешь.

– Лучше бы я не знала, почему тебя это так интересует.

Йона заранее знал, что она не встретит его с распростёртыми объятиями. Он внимательно посмотрел на неё. Длинный шрам тянулся от её левого виска до скулы, на правой руке была повязка, указательный и средний пальцы левой руки были в гипсе.

Несмотря на это, она была, несомненно, одной из самых красивых девушек, которых когда-либо встречал Йона. Но его уже совершенно не волновала её внешность.

– Расскажи, что произошло!

Она отвернулась.

– Я знаю, что сегодня у тебя была полиция. – Он слегка наклонился вперёд, чтобы говорить тише. – Они подозревают, что ты упала в котлован не случайно, верно?

И тут она всё-таки снова взглянула на него.

– Откуда ты знаешь?

– Неважно. Но люди, которые взяли тебя в оборот, охотятся и на меня. Поэтому мне так важно, чтобы ты рассказала мне всё, что знаешь. Чтобы я мог помочь нам обоим.

Она засмеялась.

– Помнишь, что я тебе сказала тогда? Насчёт «ясельной группы»? Здесь ничего не изменилось, как раз наоборот. – Она осторожно повернулась. – Ты не сможешь мне помочь. А теперь, пожалуйста, уходи.

Он не сдвинулся с места.

– А ты знаешь, – сказал он после короткого размышления, – что Беата Лихтенбергер работает здесь врачом?

Глаза Линды сверкнули.

– И что?

– На твоём месте, – медленно произнёс он, – меня бы это беспокоило.

Он ожидал резкого ответа, но вместо этого в её глазах появились слёзы. Она плакала молча, и из-за этого он действительно чуть не выбежал из палаты, просто чтобы только избавиться от чувства собственного бессилия.

Собрав всё своё мужество, он осторожно взял её за руку. Детский визг у соседней койки перекрыл по громкости все мыслимые рекорды.

– Скажи, что произошло. Тебя кто-то толкнул?

Ему показалось, что она кивнула, настолько слабо, что это вполне могло ему показаться.

– Кто?

Ответа не последовало. Но теперь её беззвучный плач перешел в рыдания.

– Скажи мне, Линда. Пожалуйста.

Никакой реакции. Йона чувствовал нарастающее нетерпение. Это плохо, потому что в таком состоянии он был склонен к необдуманным поступкам. Так что следовало перевести дух.

– Но ты хотя бы рассказала об этом полиции? Всё, что знаешь?

Она закрыла глаза. Из под век покатилось ещё больше слёз. Её губы дрожали, но она всё же что-то говорила, наконец-то она что-то сказала.

– Всего этого не случилось бы, …если бы Шраттер так не взбесился. Если бы он на него так не давил.

– Не давил на кого? На Лихтенбергера?

Она кивнула.

– Да, Давид был такой классный. Внимательный, с юмором, нежный… а потом… – Она не смогла говорить дальше и рыдала, уткнувшись лицом в подушку.

Йона смотрел на её содрогающуюся от рыданий спину. Он немного погладил её, словно хотел успокоить испуганного зверька.

– Думаешь, Шраттер довел его до самоубийства?

Она заплакала ещё громче. Словно до сих пор она не позволяла себе оплакивать человека, в которого была влюблена. Теперь на них обратил внимание отец семейства у соседней койки.

– Вашей подруге очень больно? Может быть, вызвать медсестру?

Вмешательство постороннего человека заставило Линду мгновенно взять себя в руки.

– Очень мило с Вашей стороны, но не нужно. Мне уже лучше, – прошептала она.

– Вы уверены? – озабоченно спросил мужчина.

– Абсолютно.

Она вымученно улыбнулась.

Йона протянул ей бумажную салфетку и подождал, пока она снова возьмёт себя в руки.

– Ну тогда я пойду, – пробормотал он. – Если ты не хочешь сказать мне, как попала в котлован – окей. Я ничего не могу с этим поделать. Но скажи мне хотя бы, что такого натворил Шраттер. Люди, с которыми я разговаривал, все как один считают, что он приятный малый.

Реакция Линды была ему непонятна. Это была то ли усмешка, то ли рыдание.

– Приятный малый? Скорее, дьявол. – И снова потекли слёзы. Она сжала мокрую салфетку в бледном кулачке. – Он всё разрушил. Абсолютно всё.

Йона кивнул, подождал в надежде, что она скажет что-то ещё. Но она лишь пощупала рукой глубокую царапину на лице и отвернулась к окну.

Она снова повернула голову лишь тогда, когда открылась дверь в палату. Выражение её лица заставило Йону тоже посмотреть через плечо. В палату вошла Беата Лихтенбергер. В халате, с планшетом в руке. Она небрежно листала прикреплённые к нему бумаги и, подняв глаза, улыбнулась, подходя ближе.

– Привет, Йона. Снова случайная встреча. Как часто мы в последнее время сталкиваемся.

– Да, Вы правы.

Он видел настороженность в глазах Лихтенбергер и страх в глазах Линды. Почувствовал, как его сердце стало биться быстрее.

Врач облокотилась на спинку в ногах койки.

– Ну, Линда? Как ты сегодня?

– Очень хорошо, спасибо.

– Вижу, у тебя новый друг. – То, как она выделила интонацией последние два слова, ясно давало понять, какого рода друга она имела в виду. Словно Йона был непосредственным преемником её мужа.

– Это всего лишь однокурсник, – быстро сказала Линда. – Мы едва с ним знакомы.

Лихтенбергер одарила Йону улыбкой.

– Тогда тем более мило, что ты навещаешь больную. Ты любишь навещать людей, с которыми что-то случилось, даже если не очень близко их знаешь, да?

Йона пытался найти ответ, ощущая, что попал в ловушку немыслимых размеров.

– Хоть мы с Линдой и недавно знакомы, но она была одной из первых, с кем я познакомился в Ротенхайме. – Он как можно сердечнее улыбнулся Лихтенбергер в ответ. – И она была очень добра ко мне.

Врач переводила взгляд с Линды на него и обратно.

– Ну да, тогда это всё объясняет, – сказала она через несколько секунд. – Но тебе не следует слишком напрягать её. Такой процесс выздоровления очень утомителен, а у Линды сегодня уже были посетители, верно?

За приветливой заботой, которую демонстрировала Лихтенбергер, проглядывало нечто угрожающее. Йона инстинктивно чувствовал, что это было связано скорее с упомянутым ею визитом, чем со связью, которая была у Линды с её мужем.

И, хотя Йона не понимал, почему, лицо Линды явно выражало страх.

– Я тоже думаю, что тебе сейчас лучше уйти, – прошептала она. – Спасибо, что зашёл, хотя мы и не поговорили совсем. Но я устала. Очень.

Йона пожал Линде руку и поднялся. Он шёл к двери, сопровождаемый внимательным взглядом Лихтенбергер. Дети у соседней койки уже несколько минут вели себя значительно тише, им дали планшет, на котором они смотрели какой-то диснеевский фильм.

По пути домой в автобусе Йона ещё раз подробно, шаг