- Дядя Андрей, дядя Андрей!

Он потрепал племянников по волосам. Бодро ухнул:

- Здорово, парни. Как дела?

Мальчики наперебой что-то принялись ему рассказывать, какие-то свои детские радости и печали, удивления и заботы, а я продолжала стоять у ступенек, разглядывая детей. Они были похожи на отца. Светлые, коренастые, голубоглазые. Казалось, что даже выражение глаз у них отцовское – задорное и весёлое. Хотя, возможно, я придумываю, и все дети в этом возрасте смотрят на мир с бесконечным удивлением и задором. Я вспомнила, что Андрей как-то называл возраст племянников – мальчикам было по семь, они были двойняшками. На самом деле, похожи друг на друга безусловно. Словно отражение в зеркале. Смеются, разговаривают, что-то делают, будто в унисон.

Милые мальчики.

Даже у плохих людей бывают милые дети.

- Я так и знал, что ты здесь, - услышала я насмешливый голос Гриши, причем за своей спиной. От неожиданности я дернулась, обернулась и оказалась с Григорием лицом к лицу. Он тоже на меня посмотрел, улыбнулся.

Ну, как улыбнулся? Так, как умеет улыбаться Григорий Веклер. С оттенком насмешливости, пошлости и высокомерия. И, конечно, окинул меня изучающим взглядом и снова усмехнулся. Сказал мне:

- Привет.

- Привет, - негромко отозвалась я. И сделала шаг в сторону, чтобы он мог пройти. Правда, отходить от меня он не торопился. А потом взял и вовсе приобнял меня за плечи. Якобы дружески. Правда, от его объятия меня сковало изнутри, мне показалось, что я и снаружи съёжилась под его рукой. Но Гриша, конечно же, внимания на мою реакцию не обратил.

- Что, братишка, отдыхаешь? Или всё-таки прячешься?

Андрей с крыльца спустился и Гришкину руку с моего плеча снял. А брату в ответ проговорил:

- А ты с какой целью интересуешься?

Тот ухмыльнулся.

- Любопытно. – И снова на меня посмотрел. – Забыл, как тебя зовут.

- Вика, - неохотно проговорила я.

- Точно. А то вертится на языке, вертится…

- Что вертится? – спросила я, посмотрев ему в глаза. Мне очень хотелось поинтересоваться, какое имя у него вертится на языке, при взгляде на меня. Но на вопрос в лоб я не осмелилась. А Гришка под моим прямым взглядом и без того удивился не на шутку. Даже отступил на шаг.

Нашу, ставшую неловкой, перепалку прервала женщина. Жена Григория. Она вышла из дома на крыльцо, поймала своих сыновей за руки и посмотрела на нас сверху. Улыбнулась, конкретно Андрею улыбнулась. Меня будто и не заметила.

- Привет, милый.

- Привет, - отозвался Андрей. И попросил: - Забери уже своего милого. Он сегодня с утра чересчур бодрый. На работе бы таким был.

- Гриша, пойдём. Дай Андрею принять душ.

И опять Андрею. Я наблюдала за этой женщиной. Пользуясь тем, что она меня откровенно игнорирует, я её разглядывала. Помнила, что её зовут Светлана, Андрей упоминал её имя. Он рассказывал о своей невестке обрывчато, без особого интереса, каждый раз делая упор на то, что она весьма положительно влияет на его неугомонного брата. Что ж, наверное, он прав. У Светланы получалось на мужа воздействовать и держать его в руках, укрощать его нрав. И, по всей видимости, это получалось у неё настолько успешно, что Гришка от усилий жены даже подурнел. Поправился, растерял часть волос и внутреннего огня, покрылся пылью лености и даже стал ходить на работу. Практически по расписанию.

Светлана, не смотря на всю её внешнюю хрупкость, показалась мне женщиной волевой. Она была достаточно высокой, наверняка, выше мужа, но фигуру имела хрупкую и худосочную, не представляю, как ей удалось выносить двоих детей сразу. У неё было узкое лицо, выразительные глаза и ухоженные тёмные волосы. Красавицей её назвать было нельзя, даже если очень постараться и ей польстить, но внимание к её лицу привлекали именно большие, тёмные глаза. Точнее, выражение её глаз. Настойчивое и решительное, и тоже слегка высокомерное, как и у мужа. Наверное, это была та точка, на которой они пересекались. Находили схожие черты между собой.

Что ж, у них схожее воспитание, равный или приблизительно равный достаток у семей, воспитывались в одинаковых условиях. Наверняка, им втолковывали одинаковые принципы и прививали схожее отношение к жизни и к людям. Думаю, их брак был безусловно одобрен родителями с обеих сторон. А Веклеры ещё и вздохнули с облегчением, пристроив тем самым проблемного сыночка под опеку решительной невестки. Уж не знаю, что Светлана увидела для себя привлекательного в буяне и хулигане Грише Веклере, по мне, так никакими особыми достоинствами он никогда не обладал. Был привлекателен внешне… когда-то, да и то, я бы сказала, на любительницу балагуров, весельчаков и ночных хулиганов. А эти сомнительные качества Светлана в муже, как я понимаю, без всяких сожалений изничтожила, превратив того в послушного, не сопротивляющегося содержателя семьи.

Хотя, я не имею права судить. Чужая семья, как и чужая душа – потёмки.

В душ я пошла после Андрея. Ушла в комнату, в которой мы с ним ночевали, и оставалась там. Без него находиться с семьёй его брата, мне было неуютно. Светлана без единого взгляда и обращения ко мне, дала понять, что не одобряет моего присутствия. И довольно скоро я поняла почему. Когда я, приняв душ и приведя себя в порядок, вышла на кухню, ещё не войдя туда, я услышала её слова, обращённые к деверю:

- Это неправильно, Андрей, - говорила Светлана с укором, - Аня плачет, переживает, а ты здесь… с этой.

Я остановилась, не в силах сделать ещё шаг, чтобы меня увидели. Правда, тут же услышала недовольный голос Андрея:

- Свет, давай только обойдёмся без нравоучений. И без эпитетов «эта». Я, кажется, постарше твоего мужа буду, да и не муж тебе, чтобы ты меня осуждала или поучала. Займись Гришкой.

- У Гриши всё в порядке, - с намёком на горделивость ответила Света.

- Вот и продолжай стараться, чтобы он не отвлекался, - отозвался Андрей с ехидством. – Я своей жизнью сам займусь.

- И всё равно ты не прав, - упрямо проговорила она. – Хотя бы сегодня мог бы…

- Мог бы, - согласился Андрей. – Но не хочу. А Ане пора перестать звонить моим родственникам и жаловаться на то, какой я плохой. Я об этом и сам прекрасно знаю.

- Про тебя говорят, - услышала я шёпот прямо у себя над ухом. В первый момент я натурально подпрыгнула. И обернулась так резко, что едва не стукнула Гришу затылком в нос. Совершенно не слышала, как он подошёл. То ли он специально передвигался неслышно, чтобы произвести на меня своим появлением наибольшее впечатление, то ли я так сильно увлеклась, подслушивая чужой разговор. И то, и то неприятно.

Я обернулась, взглянула в усмехающееся лицо Григория, заметила его взгляд, направленный на мои волосы. От этого вдруг стало жутко, я едва удержалась от того, чтобы не заправить их за уши. Затем отступила от него на шаг, на другой, и оказалась на глазах у Андрея и его невестки. Они оба тут же замолчали.