-- говорит измотанный патриарх, -- я бы хотел остаться с семьей и отдохнуть.

Юристы тут же вскакивает и откланиваются. Видя, что я не собираюсь уходить, Камнелоб бросает:

-- Буду ждать вас в гостевой комнате, господин Ворон.

Проводив юристов взглядом, я, довольный и пышащий силами, падаю обратно на мягкий диван.

-- Ну, что еще?! -- рычит в своем кресле Буран. -- Вы получили деньги, родовую реликвию, мою силу... хотите еще и душу из меня вытрясти?!

Я примирительно поднимаю ладонь.

-- Ваша душа не стоит и ломанного гроша, Буран Казимирыч, -- хмыкаю я и стучу рукой по дивану. -- Перед своим уходом я хотел бы задать последний вопрос вашему брату.

Из тени под столом выныривают обе Гончие Тьмы и забираются ко мне под бок.

Буран бросает на брата недоумевающий взгляд.

Изящные губы Агаты приподнимаются в плохо скрываемой улыбке предвкушения.

Север же безотрывно следит за моими псами.

-- Этот вопрос касается виновников похищения Ольги, -- говорю я, почесывая борзых за ушами.

Брат патриарха шумно сглатывает и поднимает на меня полные ненависти глаза.

Глава 21. Уймись, брат, ей Богу

-- Вы, может быть, устроились дознователем в жандармерию, Ворон? -- саркастично замечает Север. -- Нет? Так и нечего донимать людей своими глупыми вопросами. Они мне и без вас уже осточертели…

Бросая косой взгляд на начальника родовой гвардии, младший брат патриарха принимает независимую позу. Кого-нибудь другого его напускная бравада и деланная обида могут и обмануть. Но не чернокнижника, разменивающего десятый век.

-- Мой брат прав, господин Ворон, -- произносит патриарх Зиминых. -- Наша контрразведка не нашла в его действиях ничего подозрительного. Встреча Севера с похитителями просто совпадение, и я в это верю.

-- И все же я настаиваю, Буран Казимирыч.

Патриарх устало отмахивается.

Я заглядываю Северу в глаза. За показным сарказмом в них плещется страх.

-- Повторите, будьте добры, почему вы посреди бала в честь совершеннолетия Ольги сняли охрану внутреннего периметра?

-- Повторяю в который раз: я хотел побыть в одиночестве! -- резко отвечает дворянин.

Одна из моих Гончих Тьмы навостряет уши и сдержанно рычит.

-- То есть, вы не имели злого умысла и не собирались намеренно помогать похитителям вашей племянницы?

-- Нет.

Теперь рычат уже обе борзые.

-- Хотите сказать, вы никоим образом не причастны к похищению Ольги?

-- Нет! Не причастен! -- сорвавшись на крик, подскакивает Север. -- И заткните уже ваших псин!

Гончие Тьмы уже лаят в обе глотки, и только мои руки у них на холках сдерживают темных тварей от броска в сторону лживого дворянина.

Ледовикин делает в мою сторону предупредительный шаг. Я щелкаю пальцами, и борзые затыкаются.

-- Прошу прощения, -- говорю я со скромной улыбкой. -- Видите ли, у лжи слишком отвратительный запах, а у моих бедных собачек слишком хороший нюх. Ладушки, на этом у меня все, так что вынужден попрощаться…

Я встаю и, подзывая борзых, шагаю к выходу. Но тут Буран подает свой густой бас:

-- Нет уж, теперь извольте остаться и объясниться!

Чего и следовало ожидать.

Вернувшись, я по-хозяйски разваливаюсь на диване и бросаю взгляд на Севера. Кажется, он не дышит. Только мечет напряженные взгляды от моих гончих на меня, Бурана и заканчивает начальником родовой гвардии.

Последний стоит почему-то крепко задумавшийся.

-- И что же вам непонятно? -- заламываю я бровь.

На лицо патриарха Зиминых ложится тень, ладони до хруста сдавливают дубовые подлокотники кресла.

-- Ваши слова, господин Ворон, это практически прямое обвинение моего брата в предательстве рода, -- тяжелым тоном объясняет Буран. -- Либо я жду прямых доказательств, либо извинений для Севера.

Брат патриарха наконец-то отмирает. Он едва сдерживает вздох облегчения, который скрывает, садясь обратно на диван. Смеряет меня презрительным взглядом, уголки его губ приподнимаются в победной улыбке.

Агата, стоя за спиной у мужа, смотрит на меня с нескрываемой надеждой. Она верит, что у меня припасен очередной финт, который обличит предателя рода.

К сожалению, она ошибается.

Семейные дрязги Зиминых мне порядком поднадоели, а вскрывшийся секрет моей невесты сулит мне только увеличение головной боли. Так что я уже мысленно прощаюсь с Ольгой, готовлюсь встать и без всяких извинений покинуть имение Зиминых, возможно, навсегда, но всеобщее внимание к себе вдруг привлекает Ледовикин.

Начальник родовой гвардии Зиминых кладет ладонь на плечо патриарху и тихо произносит:

-- Простите, что вмешиваюсь, глава, но…

Мужчина бросает на Севера тяжелый взгляд.

-- Думаю, я могу подтвердить обвинение.

Брат патриарха замирает. Его лицо стремительно бледнеет. Буран молчит, ожидая продолжения, а его жена вся обращается в слух. Если уж сам глава родовой гвардии говорит такое, то без везких доказательств обойтись не может.

Набрав полную грудь, Ледовикин говорит:

-- Помните, в прошлом месяце Север Казимирович уехал в Великий Новгород в командировку на две недели по делам вашей деревообрабатывающей фабрики? Он тогда еще отказался от охраны, взял только личного слугу...

-- И что? -- нервно усмехается Север. -- Хотите сказать, только из-за этого…

Патриарх молча поднимает ладонь, и его брат покорно замолкает.

-- Я тогда на всякий случай проверил его маршрут по городу, -- продолжает начальник родовой гвардии. -- Гостиница, рестораны, фабрика, под конец несколько борделей. Я тогда подумал, что Север Казимирович из-за них не захотел брать лишних свидетелей и закрыл на это дело глаза. Но пару часов назад со мной связался один мой знакомый должник из Конторы...

На лице Бурана впервые за весь рассказ мелькает удивление, как и у его жены. Лица Севера же не разглядеть, он опускает голову, но, судя по дрожащим рукам, упоминание некой "конторы" впечатляет и его...

Это Тайный Приказ, подсказывает мне память юного Гоголя. Неофициальное, но едва ли не самое могущественное ведомство, занимающееся государственной безопасностью и личными поручениями правящей семьи.

-- Мой знакомый объяснил, -- говорит мрачный Ледовикин, -- что за всеми членами семьи Романовых еще по указу прошлого царя ведется постоянное наблюдение. Так вот, один из агентов Конторы утверждает, что видел в одном из Новгородских борделей Романова-младшего в компании с… Севером Зиминым. Мои люди уже допрашивают его личного слугу и проверяют информацию на местах. Но повода не доверять моему знакомому у меня нет, он человек проверенный. А до этого момента я не упоминал о нем, чтобы не наводить клевету. Но, к сожалению, господин Ворон подтвердил мои худшие опасения.

Бросив на меня тяжелый взгляд, Буран с каменным