– Но у тебя было такое выражение лица… – Мой голос больше напоминал хрип.

Браслет соскочил, но его рука осталась на моем запястье, когда он положил браслет на край умывальника.

– Я просто удивился и встревожился. Я не знал, как и когда это произошло, и не собираюсь задавать тебе вопросов. Во всяком случае, не сейчас, хорошо? Просто знай, что тебе не надо прятать его от меня. Договорились?

Я смогла лишь молча кивнуть.

Кэм опустил голову и перевернул мою левую руку ладонью вверх. Он прижался губами к шраму, и у меня перехватило дыхание. Я отвернулась, зажмуриваясь до боли. Что-то треснуло во мне; похоже, рушилась стена, которой я отгородилась от мира.

– Мне только исполнилось шестнадцать, – выпалила я хриплым голосом, пока окончательно не струсила. – Тогда это и произошло. Не знаю, чего я хотела на самом деле, уйти из жизни или чтобы кто-то… – Я покачала головой. – Это то, о чем я не перестаю жалеть.

– Шестнадцать? – В его голосе не было ни упрека, ни осуждения.

Я кивнула.

– Этого больше никогда не повторится. Клянусь. Я теперь совсем другая.

– Я знаю. – Он помолчал и бережно положил мою руку на ногу. – А теперь пора снимать штанишки.

Столь неожиданный поворот заставил меня рассмеяться.

– Как мило.

Когда он помог мне встать, его футболка опустилась на мне чуть ли не до колен, а лифчик валялся на полу между нами, грустный, одинокий и никому не нужный. Когда он потянулся к пуговицам на застежке моих джинсов, я шлепнула его по руке.

– Думаю, я сама справлюсь.

– Ты уверена? – Удивленный взмах ресниц. – Потому что я здесь полностью к твоим услугам, а уж в том, чтобы снять с тебя джинсы, мне равных нет.

– Я в этом не сомневаюсь. Надевай свою толстовку.

Он отступил назад и привалился к умывальнику. Чем не экспонат в музее мужской красоты?

– Мне нравится, когда ты на меня смотришь.

– Я помню, – проворчала я, отворачиваясь. Без браслета на руке я чувствовала себя более обнаженной, чем если бы на мне вообще не было одежды. Покачиваясь, словно в легком танце шимми, я стянула с себя джинсы. Когда я повернулась к нему, он все еще демонстрировал полуобнаженную натуру.

Кэм подхватил с пола свою толстовку и взял меня за руку.

– Как ты думаешь, за пределами ванной тебе будет лучше?

– Надеюсь.

Мы вернулись в гостиную, и я подумала, что он вот-вот уйдет, потому что на часах было уже начало третьего, но он отыскал в аптечке аспирин, заставил меня выпить бутылку воды, а потом сел на диван и слегка потянул меня за руку.

– Посиди со мной.

Я начала обходить его ноги, но он остановил меня.

– Нет. Сядь со мной.

Плохо понимая, к чему он ведет, я покачала головой. Кэм откинулся на спинку и сильнее потянул меня за руку. Я не стала сопротивляться и позволила ему усадить меня на колени. Я сидела боком, вытянув ноги на подушки. Он укрыл мои ноги одеялом и, как только устроил меня с комфортом для себя, обвил руками мою талию.

– Постарайся заснуть, – сказал он, и его голос был еле слышен за жужжанием телевизора. – Тогда утром будет легче.

Я расслабилась в его объятиях гораздо быстрее, чем думала. Теснее прижавшись к нему, я положила голову ему на грудь.

– Ты не уйдешь?

– Нет.

– Совсем? – Я закрыла глаза.

Его подбородок потерся о мою макушку, а потом его губы коснулись моего лба. Я не сдержала счастливого вздоха.

– Я никуда не уйду, – сказал он. – Я буду здесь, когда ты проснешься, милая. Обещаю.

* * *

Мой заспанный мозг не сразу сообразил, что ослепительный солнечный свет, который мне снился, на самом деле льется из окна моей гостиной и что я по-прежнему на коленях у Кэма. Я лежала у него на плече, и его подбородок устроился прямо поверх моего. Его руки крепко держали меня, словно он боялся, что я проснусь и сбегу.

Мое сердце впервые билось спокойно.

Воспоминания о минувшей ночи приходили обрывками, но постепенно, складываясь в картинку, приобретали смысл, вызывая у меня то восторг, то смущение, а то и стыд, но все равно возвращая в состояние восторга.

Кэм был со мной, и прошлой ночью он сказал, что хочет меня, что мы будем вместе, даже после того как узнал, что́ я с собой сделала, и забывая о том, какой сукой я была с ним.

Я не могла в это поверить. Быть может, все это мне снилось, потому что я не думала, что заслуживаю такого счастья.

Положив ладонь ему на грудь, я почувствовала, как ровно и уверенно бьется его сердце. Его обнаженная кожа была теплой, настоящей, живой. Я должна была увидеть его лицо, чтобы окончательно поверить в то, что все это происходит наяву. Я пошевелилась.

Из груди Кэма вырвался стон – глубокий, сочный.

Глаза мои расширились, и я замерла. Боже правый, я чувствовала его возбуждение, прижимаясь к нему бедром. Его руки крепче сомкнулись вокруг моей талии, и мне показалось, что я расслышала удар его сердца в унисон с моим.

– Извини, – произнес он низким хрипловатым голосом. – Просто… утро, и ты сидишь на мне. Гремучая смесь для нашего брата.

Мои щеки запылали, и горячее тепло разлилось по венам, когда я вспомнила, как он когда-то прижимался ко мне всем телом. Пожалуй, сейчас это было не самое подходящее воспоминание. Его объятия ослабели, и рука упала на мое бедро. Прикосновение обожгло мою кожу даже сквозь тонкую ткань футболки – его футболки.

Нет уж. Может, то далекое воспоминание было как раз к месту.

– Ты хочешь, чтобы я встала? – спросила я.

– Черт возьми, нет. – Его другая рука поднялась по моей спине, и пальцы запутались в волосах. – Ни в коем случае.

Мои губы дрогнули в усмешке.

– Хорошо.

– Наконец-то мы хоть о чем-то договорились.

Я чуть отклонилась, чтобы видеть его лицо. Взъерошенный ото сна, с легкой щетиной на скулах, он был восхитителен.

– Неужели все, что было вчера ночью, произошло по-настоящему?

Уголок его рта дернулся вверх, и моим грудям стало тесно. Я так соскучилась по этой улыбке.

– Зависит от того, о чем ты подумала.

– Я раздевалась перед тобой?

Его взгляд стал глубже.

– Да. Это было восхитительно.

– И ты отверг меня?

Рука скользнула ниже по моему бедру.

– Только потому, что наша первая близость не будет по пьянке.

– Наша первая близость?

– Угу.

Я внутренне напряглась.