в узкой долине реки, заполненной дымом тысяч заводских труб и паровых машин. Признаться, я ожидал увидеть гений архитектурной мысли, какое-нибудь Чикаго или вроде того — но увидел, скорее, грязный Бирнингем времён расцвета уличных банд. Самыми высокими зданиями, на удивление, были деревянные — некоторые высились шпилями на десять этажей, обязательно снабжёнными тощими и потрескавшимися скульптурами. В центре высилось два небоскрёба высотой в двадцать этажей — какая-то немыслимая смесь ар-деко, советского конструктивизма и абстракционизма. Большая же часть зданий были кирпичными или деревянными, а гарлем простирался своими отростками ещё на добрые десять километров.

Там я и приземлился. Созвонился с Серафимионом — тот сказал, что скоро начнёт анализ ловушек, и что ждёт меня после встречи. После я создал иллюзию, оседлал скакуна, а затем долгие сорок минут пробирался через узкие улочки. Пару раз отвлекался на то, чтобы загипнотизировать обративших внимание на мурланга бандюганов и местных солдат. Наконец, я был в центре, и узкие улицы сменились беспорядочным хаосом проезжей части, на которой смешалось всё подряд — гужевые повозки, велорикши, всадники, автомобили паровые, автомобили газовые, наконец, автомобили электрические — самые модные и навороченные. Мне назначили аудиенцию в ресторане в «человеческом поселении» — чем-то вроде укреплённого квартала на холме, в котором располагались посольства и представительства компаний из Рурляндии и Толнии.

Тизири я заметил сразу. В богатых мехах, с лакеем из местных, она восседала в небольшой ложе за огромным столом. Она была теперь столь молода, очаровательна и округла, что я обязательно бы подавился слюной, не будь я столь целеустремлён.

— Ну что, как там ребёнок? — начал я издалека, но не удалось.

— Скоро. Готовься. Я так понимаю, ты пришёл сказать, где украденное имущество моего отца? Он, кстати, так и не сказал, что именно ты спёр — может, просветишь?

— Алгоритмический зверь. С базой знаний Алгоритмов. И полусеяный. И я пришёл сказать, что это сделал не я. И ты удивишься, узнав, кто это.

— С чего я должна тебе верить? — без особого удивления Тизири и пододвинула мне тарелку с чем-то вроде зеленоватых пельменей. — Ты угощайся, кстати. Не отравленное. Я плачу.

Я выждал некоторое время, наблюдая за её реакцией, и продолжил.

— Спасибо. Не голоден. С того должна верить, что у вас крот во Дворце, Тизири. Причём — либо крот, который работает на комиссию по Лишению, это куда ни шло. Либо — крот, который работает на ренегатов, которых мы сейчас совместно с Халибом ищем. И тогда нам всем будет очень хреново.

— Ну-ка, расскажи поподробнее.

Мне пришлось описать вкратце диалог с Риной, рассказать про атаку на «Единорог» и про Серафимиона с Маркундой, отправившихся на задание.

— Я поняла тебя, — кивнула Тизири. — И расскажу отцу. Но прежде всего я должна убедиться, говоришь ли ты правду.

Шторки ложи запахнулись, создавая интимную обстановку, а лакей тут же куда-то испарился.

— Садись рядом и снимай штаны, — скомандовала мать моего будущего ребёнка, зачем-то натягивая тонкую шёлковую перчатку на правую ладонь. — Нет лучше способа проверить, говорит ли мужчина правду, когда он абсолютно беспомощен.

— Это обязательно? — спросил я, но всё же подвинулся ближе.

— Обязательно. К тому же, ты сильно напряжён. Разрядка не победит.

Спустя десять минут грубых и не очень манипуляций вердикт был вынесен.

— Похоже, ты не врёшь. Можешь отправляться дальше по своим делам, наш уговор в силе, я сообщу отцу. Да, выбрось, пожалуйста, по дороге перчатку.

В местное поместье Серафимиона, расположенное в десяти минутах на границе города, на горе, я ехал несколько ошеломлённым. Из оцепенения меня вывела преградившая путь длинная процессия из ярко украшенных фургонов и всадников на пёстрых мурлангах. Я подслушал и перевёл разговор в толпе зевак:

— Кто это?

— Это же Улша Гебуц, известный полководец! Храбрыми подвигами на западе он заслужил себе славу.

Прибегнув к помощи старого планшета, подаренного ещё Халибом, я вычислил путь и уже скоро был у поместья. Дворецкий — необычайно смуглый гмонни из не местной народности — проводил меня в поместье. В гостиной уже была развёрнуты здоровенные карты столицы и королевства с кучей светящихся точек. Посреди этого Маркунда сидела в чём-то вроде лёгкой ночнушки и чертила линии по паутине улиц.

Серафимион в халате принёс большую вазу с фруктами.

— Угощайся, Станислав!

— Я только что с деловой встречи, уже насытился. Что у вас за движуха в городе? Всё перекрыто.

— Смена коменданта в зоне оккупации Ала. Некоторые говорят, что Улша Гебуц будет метить на роль канцлера.

Я уселся по-турецки, всё же отщипнул что-то вроде виноградины и осведомился:

— Итак, что за успехи?

— Ничего подозрительного, разве что вот, — Маркунда указала рукой.

Биссектрисы треугольника, сложенного из светящихся точек, пересекались в центре на длинном сером здании.

— Казармы охраны сталелитейного комбината. Заброшенные. Все признаки алгоритма стирания памяти. Я спросила у дежурного — наших никого в этом районе не было. Возможно, кто-то удалённо, но…

— Чего мы сидим? По коням, у нас стирание памяти, возможно, криминал.

Собрались быстро, но до пункта назначения я так и не дошёл. В сознание ворвался звонок от Лии.

— Энтон, у нас ЧП. Йеркут пропал. Ещё вчера взял один из автономных сферолётов и направился куда-то на север. Вскрылось только сегодня. Я проследила путь — теряется где-то над королевством Ала. На связь не выходит. Я думаю, он изучил тот генный материал, что мы собрали у Пенсионеров… Думаю, он у них. Ты где?

Теперь к пропаже полусеяного и загадочной ламы присоединился ещё и полусеянный хиотт. Узел стягивался всё крепче.

— Вылетаю, — отозвался я.

Глава 31

Пленники

Я поборол желание телепортироваться прямо к порогу усадьбы и решил соблюсти нормы приличия — всё же, данных для анализа ситуации было не так много. Приземлился у того же старого дуба, за которым начиналась дорога