Смотрел ли он на меня сейчас?

— Я люблю тебя, папа. Хотела бы быть более понимающей, верить тебе. Прости меня за все ужасные вещи, которые я когда-либо говорила за твоей спиной, и я очень благодарна за все, чему ты меня научил. Я убью столько зомби, сколько смогу, и однажды никому больше не придется жить в страхе. Обещаю.

Хотела бы сказать, что мне стало легче, но нет, я чувствовала себя так же, как и раньше. Я повернулась к могиле матери. Идентичное серебро также сверкало. На этот раз мне было трудно разглядеть что-то сквозь внезапно нахлынувшие слезы. "Любимая жена и мать".

— Я люблю тебя, мама. Я не должна была говорить с тобой так, как говорила в тот день на кухне. — В мой день рождения. Я потеряла свою семью в свой день рождения. По какой-то причине эта правда никогда не поражала меня.

Теперь, до конца своей жизни, мой день рождения будет ассоциироваться с горем и потерей. Это отстой во всех возможных смыслах. Но знаете, что? Я заслужила это и приму как должное. Я всегда буду дорожить своей семьей.

— Ты делала все, что было в твоих силах, и, несмотря ни на что, я знаю, что ты тоже любила меня. И ты была права. Гораздо лучше любить, чем ненавидеть. — Я сделала паузу, размышляя. — Иногда, когда закрываю глаза, я все еще вижу, как ты улыбаешься. Или стараешься не хмуриться. Я помню, как ты помогала мне с домашним заданием, хотя была еще безграмотнее, чем я. Помню, как ты отворачивалась от фотоаппарата, когда мы пытались тебя сфотографировать. — Мои мысли перескакивали с одного на другое. Я перебирала в памяти разрозненные воспоминания, но ничего не могла с этим поделать.

— Я все еще думаю о том дне, когда ты надела то черное платье в мою школу, чтобы встретиться с моим учителем, потому что хотела, чтобы я гордилась тобой, а не стеснялась. Я гордилась, очень гордилась. И готова поклясться, что весь мир замедлил свой ход, а Бог включил фоновую музыку для твоего входа. Даже ветер дул так, как надо, чтобы твои волосы танцевали у плеч. В тот день у всех открылись рты, и каждая девушка, увидевшая тебя, захотела стать тобой.

Под конец, мои слова путались и обжигали горло. Теплая слеза скатилась по моей щеке. Я глубоко вдохнула… задержал дыхание… затем медленно выдохнула. Медленно я повернулась налево, где находилась последняя могила.

"Эммалина Лили Белл. Любимая дочь и сестра".

Мой подбородок задрожал, и слезы начали литься потоком. Ее надгробие было не таким большим, как у моих родителей, но оно тоже было сделано из серебристого камня. Они даже выгравировали ее изображение в центре.

— После твоей смерти я видела тебя два раза, — прошептала я. — Возле дома бабушки и дедушки, а затем снова возле дома моей подруги Рив. В первый раз ты предупредила меня, чтобы я зашла внутрь. Во второй раз мелькнула в воздухе и сказала то же самое. Это была… действительно ты?

Почему бы и нет? Существовал целый мир, о котором я ничего не знала.

Вдалеке застрекотал сверчок. Затем запела саранча. Листья шелестели от ветра. Прекрасный хор, но никаких признаков Эммы. Разочарование стало звоном колокола в моих ушах.

Я склонила голову, беззвучно плача. Я надеялась… Что ж, ладно.

— Мне так жаль, что не смогла тебя защитить, Эм. Я так сильно тебя люблю, и ты всегда будешь моим самым любимым человеком во всем мире. Я редко тебе говорила об этом. Ты делала всех вокруг счастливее и заслуживала того, чтобы каждую ночь в твоей жизни были вечеринки. А когда бы ты подросла, я научила бы тебя водить машину. Надеюсь, к тому времени я бы уже была опытным водителем, — добавила я с мягким смехом. — Ты бы ходила на свидания, а я бы следовала за тобой хвостом, убеждаясь, что парень ведет себя хорошо.

— Оу. Это было мило.

Я вскинула голову. Улыбающаяся Эмма сидела на вершине собственного надгробия, скрестив ноги и раскачивая их, с ее ног свисали балетки. Ее волосы были собраны в косички, а золотые глаза сверкали озорством, которое я так хорошо помнила.

— Извини, что молчала раньше, — сказала она, — но я очень хотела услышать твою речь.

— Я… Я…

— Позволь мне помочь тебе. Ты… ты… так рада, что я здесь, и задаешься вопросом, действительно ли это я. Так вот, это так! Твои молитвы были услышаны.

— Я…

— Тебе так повезло, знаю.

Надежда проснулась во мне, единственный свет в ужасной тьме.

— Ты… призрак?

Она почесала волосы.

— Призраков не существует. Кроме того, ангел, наверное, лучшее описание, хотя это тоже неправильно. Но оно больше подходит, ты так не считаешь?

Это был неожиданный ответ, который я бы не смогла придумать. Она была здесь. Она была настоящей.

— Почему ты не появлялась раньше? Мама и папа такие же, как и ты?

Ее улыбка пропала.

— Я свидетель, и у меня мало времени. Алиса, ты должна выслушать меня, хорошо?

Свидетель?

— Обязательно. — Я потянулась к ее руке, чтобы утешить ее, но мои пальцы прошли сквозь нее, холодный камень внезапно прижался к моей коже. — Я бы хотела прикоснуться к тебе.

— И однажды ты это сделаешь. А теперь послушай. Есть добро, а есть зло, но нет середины, что бы кто ни думал. То, что ты делаешь, опасно и ничем хорошим не закончится… а это хреново, потому что конец уже близок!

— Как ты…

— Тссс. Сейчас говорит Эмма. Я пыталась предупредить тебя, чтобы ты оставалась внутри. Я вспомнила кроличье облако, которое ты показала мне той ночью, и я формировала его каждый раз, когда знала, что монстры придут за тобой, но в последнее время ты игнорировала его и выходила на улицу.

— Так это была ты?

— Да. Моя новая способность, — сказала она, снова почесав волосы. — В любом случае, я хочу, чтобы ты была в безопасности, Алиса. Я люблю тебя.

— И я очень сильно люблю тебя, — прошептала я.

— Я не хочу, чтобы ты сражалась с зомби. Я хочу, чтобы ты держалась от них подальше.

— Эм…

— Нет. Послушай меня. — Она замерла, солнечный свет осветил ее, заставляя мерцать. — Если ты продолжишь в том же духе, тебе будет больно. Сильнее, чем ты думаешь.

— Если я умру, сражаясь с зомби, значит так тому и быть. — Я уже решила, что это дело стоит всего и вся, и я не изменю своего мнения.

Она покачала головой, ее косички хлопали по щекам.