как близость подобная всегда односторонняя, но удаляться из поля зрения тоже нет смысла. Однако Орехову действительно надо спешить. Мария по-прежнему скучает. Приходится идти на улицу к автомату, когда наконец управление разживется телефонами на каждый отдел?

– Позовите, пожалуйста, Орехову… Надежда?.. Тут вот какая петрушка получается… Надо срочно съездить на один объект… Начальство просит… Нет, не только машина, но и она тоже… Придется продать, пока в таксиста не превратили… Если задержусь, не беспокойся, но может, и быстро обернусь.

Он вешает трубку, возвращается в управление и заходит в комнату химиков. Но там одни химички. Спрашивает, где мужчины, и узнает, что Гущин в бухгалтерии. Орехов поджидает его в коридоре. Химиков-мужчин – трое, и Юра Гущин, пожалуй, самый подходящий для него.

– Привет, Юра!

– Привет, как жизнь молодая?

– Ничего, только молодая – это у тебя, холостяка, а у меня какая может быть жизнь?

– Не прибедняйся, знаем вас. Ты в Калангуе был?

– Нет, а что, скоро лететь?

– В понедельник.

Орехов морщится и прикидывает, стоит ли заводить разговор о деле.

– Слушай, за сколько времени ты обычно чистишь котел?

– Что это тебя вдруг заинтересовало?

– Да спрашивал один энергетик.

– А почему он спрашивал тебя?

– Просто никого из ваших не оказалось.

Орехову не нравятся вопросы Гущина, их насмешливый тон, но он терпит, старается казаться беспечным чтобы в любой момент превратить все в случайный разговор, праздное любопытство.

– Так я сказал ему, что за три дня вы управитесь.

– Раз на раз не приходится. Если все готово, можно и за сутки.

Орехов молча идет рядом с Гущиным. Спускается с ним по лестнице и уже возле двери спрашивает:

– Деньги тебе нужны?

– Деньги всем нужны, но чистить котел перед отъездом я не пойду. Ты уж извини.

Гущин, видно, сразу понял истинную причину разговора и отвечает напрямик. Тем и хорош старый работник, что ему нет надобности задавать наводящие вопросы. Однако котел надо чистить, и Орехову приходится упрашивать:

– Может, выкроишь сутки? Я все организую. За тобой только техническое руководство.

– Нет, личная жизнь для меня важнее, ты же знаешь.

Орехов начинает злиться. Сейчас бы он даже и закурил.

– Тебе что, лишняя сотня помешает?

– Я же сказал, некогда.

Чтобы химик не ушел, Орехов осторожненько придерживает его за локоть и ласково заглядывает в лицо.

– Ладно, тогда нарисуй схему, я им отдам, и пусть сами ищут людей. Понимаешь, очень хороший мужик, не хочется портить отношения.

Гущин явно не верит ему. Но Орехову терять нечего, и он продолжает говорить о хорошем человеке, к которому ну никак нельзя прийти с категорическим отказом, так пусть эта схема будет клоком шерсти с паршивой овцы, а паршивая овца, конечно, он, Орехов.

Гущин не успевает ответить, а ему уже подсунуты и записная книжка, и авторучка, и ему приходится рисовать, а потом и рассчитывать реагенты.

– Спасибо, Юрочка, ты меня здорово выручил. Теперь не стыдно человеку на глаза появиться.

– Ты загляни в общагу, может, Сережа еще не улетел, он тебе наверняка поможет.

Гущин уходит. В общем, он нормальный парень. В молодости случалось вместе донжуанить и лучшего напарника Орехову не выпадало. Только лодырь непревзойденный, и притом с убеждениями. Однако – не дурак, все понял как следует.

И снова Орехова зовут в приемную. Потому он и не хочет быть начальником, даже временно – в любую минуту о тебе могут вспомнить вышестоящие. Но это опять телефон. Звонит его подшефный молодой специалист, Славик, и приглашает на свадьбу.

– На свою? – смеется Орехов.

– Обижаешь, начальник. Нас, то есть меня и Гену, пригласили, а мы сказали, что придем с тобой, как же мы без чуткого руководства.

– Ждите в общежитии до семи, если не появлюсь, идите одни.

Славик продолжает говорить, но Орехову некогда. Быстрее вниз, к машине, пока снова не задержали.

Возле речного вокзала он глушит мотор. Минут через пятнадцать подходит грузный мужчина лет сорока пяти. Дыхание у мужчины тяжелое, пиджак под мышками в белых солевых разводах. Это инспектор котлонадзора Новоселов. Он садится в машину и приказывает трогаться. Потом достает сигарету и закуривает. Орехов видит, как падает пепел на коврик. В машине пахнет дымом и кислым потом. Орехов опускает стекло.

– Закрой. Сквозит. Сколько раз можно говорить, что сквозняки для меня опасны, тем более когда вспотел.

– Я не понимаю, зачем было тащиться по жаре. Я бы подъехал к подъезду и забрал.

– А не понимаешь, тогда ничего не говори.

Новоселов в который раз начинает объяснять, что им незачем афишировать знакомство. Говорит он назидательно. Орехов молчит. Он почти не слушает. Пусть человек потешится, пусть покажет, какой он дальновидный и хитрый. Орехов и о подъезде-то сказал специально, чтобы дать ему возможность произнести мудрую речь и выставить себя этаким крупным дельцом, на самом же деле все намного проще: инспектор узнал, что предприятию необходимо срочно почистить котел от накипи, и сообщил Орехову. Ну какая в этом хитрость? Так или иначе предприятие нашло бы нужных людей, может быть, и его, Орехова, только без посредничества инспектора.

– Показываться вместе нам нельзя, – продолжает Новоселов, – сейчас оставишь меня на одной базе, это почти по пути, а сам поедешь к ним, найдешь энергетика и все обговоришь, а на обратном пути заскочишь за мной.

База оказалась овощной. Орехов однажды уже привозил сюда инспектора. Ему даже дыня перепала, может, и теперь что-нибудь достанется. Новоселов еще раз повторяет, чтобы его имя не упоминалось, и скрывается за воротами.

Орехов отъезжает и на ходу приспускает оба стекла, чтобы проветрить. Дорога хорошая, стрелка на спидометре ползет к восьмидесяти. Скорость требует внимания, и он напряженно смотрит вперед. Губы его кривятся в улыбке. Что ни думай и сколько ни усмехайся, а после встреч с Новоселовым настроение портится.

А энергетик, оказывается, ничего, – или действительно прижало с котлом, или от природы такой собранный, но за час, который Орехов пробыл на котельной, он успел напоить гостя чаем и поставить людей варить схему прямо с листа, вырванного из записной книжки. Договорились, что завтра к обеду можно подъезжать и начинать чистку.

4

В начале седьмого он подъезжает к гаражу. Хорошо иметь площадку, где не ступает нога жены. Он даже рад, что этот уголок отделен от квартиры четырьмя остановками. В гараже, может, и не слишком уютно, не хватает времени закончить отделку, но зато все под руками и на свадьбу он пойдет в свежей рубашке и гладко выбритым, не заезжая домой.

На заднем сиденье машины лежат пять апельсинов, презентованных Новоселовым. Орехов долго не может разделить