– Не думаю, что…

Дэв протянул левую руку ладонью вверх. Солдат нерешительно переступил с ноги на ногу, пожал плечами, взял с полки ридер и положил перед Дэвом. Тот опустил интерфейс на экран и ощутил легкое покалывание, означающее, что информация пошла. Охранник взглянул на экран, и глаза его расширились.

– Извините, сэр! – В голосе звучало уважение. – Я не знал…

– Теперь я, – усмехнулась Симона. Прочтя данные, солдат побелел от страха.

– Пожалуйста. Вы можете подняться на борт.

Поднявшись по трапу, Дэв искоса взглянул на Симону.

– Ну и что ты сообщила этому чёртову компьютеру? Кто мы такие?

– О, всё просто. – Лицо девушки расплылось в улыбке. – Вы прошли как личный секретарь Накамуры, не аналог, естественно. Цель поездки – совещание, которое проводит сам Омигато.

– Понятно. А ты?

Она бросила на него лукавый взгляд.

– Я записалась как любовница Накамуры.

Интересно, что подумал часовой, не счёл ли он странным, что у такого высокопоставленного лица как Накамура секретарь – гайджин, да и любовница тоже, если уж на то пошло. Впрочем, какое это имеет значение? Кто осмелится задать такой вопрос, если компьютер подтвердил факт.

Они направились к кабине экипажа, где уже собирались другие члены боевой группы. В каждой серебристой канистре сидели, съёжившись, по два повстанца или лежало оружие. Через несколько секунд после Дэва и Симоны появилась Лара Андерс, числившаяся пилотом Накамуры.

– Давайте-ка все по местам, – сказала она. – Я хочу взлететь прежде, чем кто-нибудь решит перепроверить приказ.

«Шаттл» представлял собой настоящий аэрокосмолёт, получающий топливную массу в атмосфере, поглощая огромное количество воздуха и конвертируя его в плазму в двух реакторах. В космосе топливом служил криоводород, хотя можно было пользоваться и водой, как впрочем и любой другой жидкостью. Небольшие корабли класса «земля-орбита» использовали эффект магнитного отталкивания, как флиттеры и подобные им транспортные средства, но «шаттлы», подобные этому, по-прежнему полагались на старомодные атомные двигатели, конструкция которых почти не менялась в последние три столетия. Хотя космолёты могли парить, садиться и взлетать так же, как и обычные аэрокосмолёты, для запуска их на орбиту применялись ракетоносители, разгонявшие корабли до необходимых скоростей. «Шаттл» был рассчитан на трёх пилотов, хотя и один справлялся с управлением, а также имел 12 противоперегрузочных кресел. Использовав всё свободное пространство, разместив самодельные противоперегрузочные кресла из пеноподушек в грузовом отсеке на корме, Дэву удалось втиснуть 30 повстанцев вместе с оружием и амуницией.

Натянув на себя боевой защитный костюм, кроме шлема и перчаток, Дэв занял место второго пилота. При необходимости он мог бы подключиться к аэрокосмолёту и вести его – опыта вполне хватало, – но сейчас ему хотелось через сенсоры корабля обеспечить точный выход к цели. Сидевшая рядом Лара уже завершала предстартовую проверку систем. Оптические сканнеры на носу «шаттла» давали возможность видеть серую стену платформы «Альфа», купола и жилые помещения космопорта.

– Резервуары криоводорода под давлением, – услышал он голос Андерс. – Топливо на уровне 3-7. Внешние источники отсоединены. Тауэрдаун, рейс Котори-59 просит разрешения на взлёт.

В левом верхнем углу визуального поля открылось окошечко. Из глубин голубовато-зелёного неба на Дэва смотрело бородатое лицо – аналог контролёра-диспетчера.

– Рейс 59, пожалуйста, задержитесь для проверки разрешения.

Дэв почувствовал неприятный холодок в груди. План может пойти насмарку, стоит лишь какому-то чиновнику или ИИ заподозрить неладное, и причин для таких подозрений хватало – срочность полёта, необычно большое количество грузов… да мало ли что. И если кто-то решит отложить полет, то с этим ничего не поделаешь: не спрячешь же 20 с лишним человек, втиснутых в кабину экипажа и грузовой отсек. Другой вариант – предпринять экстренный старт и взлететь без разрешения – бессмысленен, если не хуже. Транзитное время от старта до швартовки на синхроорбите составляет 3 часа 15 минут, ни один корабль, покинувший космопорт Библа без разрешения, не сможет получить доступа к объектам на синхроорбите. Может быть, контрольный пункт космопорта просто перепроверяет разрешение на вылет? Или они собираются прислать кого-то для досмотра груза? Что же делать?

– Если хотите, я попробую вмешаться? – предложила Симона. Девушка занимала место третьего пилота. Что она могла? Подключиться к компьютерной сети, соединяющей «шаттл» с диспетчерской порта?

– Нет, – резко ответил Дэв. – Стоит им почувствовать твоё присутствие в системе, как станет ясно, что что-то не так. А пока они могут…

– Рейс 59, это контрольный пункт. Вам разрешен взлёт.

Итак, всего лишь перепроверка, ничего больше. А об этом Симона уже позаботилась.

– Вот видишь, – спокойно сказал Дэв.

– Космопорт, это 59, – отозвалась Андерс. – Вас поняла. Пока.

Предстартовый отсчёт с его налётом мелодраматичности давно ушёл в прошлое, вытесненный ускоренной проверкой систем бортовым ИИ. Лара Андерс отдала мысленную команду, двигатели взревели, корабль занял стартовое положение. Плоский обрубленный нос «Мокетуки» задрался вверх, и ещё через секунду из сопла вырвалось пламя. Балансируя на ревущем столбе огня, они устремились в небо.

Из холла терминала Катя видела, как дельтокрылый аэрокосмолёт поднялся на бушующем водопаде пламени и дыма. Она облегченно вздохнула, подняла руку и дотронулась до комрапа за ухом.

– Меч, это Наблюдатель. Орёл взлетел. Приступайте к операции.

– Вас понял, – прозвучал в её голове голос Хагана. – Начинаем.

Время пришло.

Иоши Омигато действительно проводил совещание на борту «Токитукадзе» со старшими офицерами Гегемонии, только совещание это было электронное, и участники его сидели не за одним столом с представителем Императора, а находились в своих кабинетах в Библе, Винчестере, Бореале и других городах северной полярной зоны Эриду. Двенадцать человек в военных мундирах плавали в пространстве, рассматривая пятиметровую голографическую проекцию планеты. Аккуратно подобранные цвета – такой Эриду представала из космоса – красный, оранжевый, золотистый, с фиолетовыми морями создавали полную иллюзию реальности. Правда, облачный покров был удалён, а города, транспортные магистрали и военные базы присутствовали в виде цветовых точек и линий. Тьму окружающей планету ночи пронзала серебряная нить небесного лифта, поднимающаяся с экватора.

Кроме того, поверхность планеты расцвечивали многочисленные зелёные, голубые и белые пятнышки, каждому из которых соответствовала колонка пояснительной информации. Зелёные пятнышки обозначали расположение гегемонийских войск, голубые – имперских, а белые – сосредоточение сил повстанцев.

За глобусом каждый мог видеть объёмное изображение городской площади Библа. В этот момент на ней бушевало пятитысячное людское море, к которому стекались со всех сторон всё новые ручейки горожан. Казалось, купол этого города стал центром притяжения всех несогласных, всех смутьянов, всех недовольных. Над площадью звучало одно, ритмично повторяемое, неумолчное эхо: «Танис! Танис! Танис!»